Гитлер и его бог. За кулисами феномена Гитлера - стр. 41

Для человека, лишенного каких-либо иных средств к существованию, который, вступая в партию, был убежден, что «назад дороги нет», эта отставка была рискованным шагом. Но так ли это было в действительности? Гитлер прекрасно знал, что «уход из партии ее единственной звезды будет серьезным, быть может, фатальным ударом для НСДАП»^>163. Его решение, выглядящее импульсивным, на поверку больше походило на хорошо спланированный маневр для захвата абсолютной власти в партии. Эта власть будет ему предоставлена, и вновь не без посредничества того же Дитриха Эккарта: 26 июля Гитлер снова станет членом партии, а три дня спустя его изберут «председателем партии с диктаторскими полномочиями». Более того, он настоит на неизменности программы партии и на том, чтобы впредь и речи не шло об объединении с другими партиями или организациями.

Здесь перед нами впервые является истинный Гитлер. Он один знает, какая миссия ему поручена (и он никогда никому ее не раскроет). Он считает НСДАП своим инструментом и никому ни при каких условиях не позволит мешать исполнению своей миссии. В глубине души Гитлер стал абсолютным самодержцем с тех самых летних дней 1919 года, когда в нем произошли пока еще необъяснимые перемены. Он останется им до того самого момента, когда пустит себе в голову пулю. Лишь преходящие обстоятельства его невероятного взлета заставят его временно прятать или смягчать это свое притязание. «Гитлер представляет собой крайний пример политика, ставящего личную убежденность в своей миссии выше всего остального. В своей политической деятельности он руководствовался нормами личной биографии», – пишет Себастьян Хаффнер^>164.

Одной из легенд, крепко пустивших корни в истории, стала легенда о том, что Гитлер в первые годы своей общественной деятельности считал себя провозвестником, предтечей, «зазывалой». То есть тем, кто собирает людей для подготовки к пришествию «сильного свыше», истинного фюрера, который поведет, наконец, расу господ к светлому будущему. Легенда о том, что Гитлер, вплоть до своего тюремного заключения в Ландсберге и написания «Майн Кампф», был «зазывалой», берет свое начало в таких, например, работах, как «От “зазывалы” до “фюрера”» (1975) Альбрехта Тирелла. Главным распространителем этой теории был Ян Кершоу.

Верно, Гитлер в некоторых случаях называл себя «зазывалой», но это случалось исключительно в публичных обращениях или в беседах с посторонними, в особенности с журналистами. Причина этого видимого смирения проста: в то время для широкой публики Гитлер был всего лишь выскочкой – забавным, претенциозным и фанатичным новичком, появившимся на переполненной политической сцене Мюнхена, где-то на юго-западном углу Германии. Тогда в стране не было недостатка в правых вождях, рвущихся в диктаторы. Среди кандидатов был и промышленник, владелец газет и издательств Альфред Хугенберг, и видный пангерманец Хейнрих Класс, и главнокомандующий рейхсвера генерал Ханс фон Зеект. Кроме того, над всеми возвышалась фигура фельдмаршала Эриха фон Людендорфа, героя Танненберга, который вместе с Паулем фон Гинденбургом фактически был диктатором Германии на протяжении второй половины войны. «В фолькистско-националистическом лагере на роль будущего диктатора чаще всего прочили именно его» (Петер Лонгерих