Гипнофобия - стр. 6
Его отбросило в угол, из руин черепной коробки вырвался пар. Стеклянный глаз отскочил от стенки и бешено заюлил на паркетном полу. Горло еще что-то пробулькало в последний раз и заглохло навеки.
Часть 2
– Сегодня в парке за мной гонялась бешеная ворона, алкаши на скамейке смеялись.
– Ха!
– Тебе смешно, а я еще в кедах, как тупая малолетка. Ноги мокрые по колено. Надо ботинки покупать, а то скоро снег повалит…
– Я с тобой.
– Ладно. Соберусь, позвоню.
– Давай…
Несколько недель назад они познакомились на семинаре сенсея Китауры. Герман сидел на балконе места для публики. Алина стояла у стены рядом с входом в зал, переодетая в кейкоги. Почтеннейший японец приезжает раз в год на три дня, устраивает «показуху» смотрит, раздает даны. Алина и несколько парней шли на первый дан, двое на третий и один дядька на четвертый.
Алина оглянулась на зрителей и ахнула – Том Харди! Ей так показалось. Зрение только начинало подводить, она стала чаще ошибаться в визуализации предметов и людей. Герман расценил этот затяжной взгляд по своему. Произошла стыковка на ментальном уровне, с чего обычно все и начинается.
После семинара подошел, поздравил. Они давно знали друг друга, ходили в один клуб Айкикай, но не здоровались. Он «пыхтел» в противоположном углу ковра, где только даны. Она вместе с остальной «шелупонью» так Алина называла всех кто не в хакамах. Ей было не интересно с ними, она давно переросла «бесполезных» дяденек, к слову, настоящих пахарей, годами отбивающие своими тушами ковры в додзё. Но, к сожалению, это как музыкальный слух, если не дано, ничего не выйдет, хоть ночуй здесь под портретом Морихея Уэсибы.
И вот она в новой тяжелой с непривычки хакаме, села на ковер в позу сэйдза рядом с избранными. Как только инструктор хлопнул в ладоши и крикнул:
– Хаджиме!
Алина бросилась к Герману:
– Анагешмас!
– Анагешмас…
Пока они кружились в танце дзю-вадза, разглядела его лицо. Боже, какой нафиг Том Харди, подумала она, скорее Джон Малкович в лучшие годы.
Он покрикивал:
– Плечи! Корпус! За что первый дан получила, непонятно…
Так и подружились.
***
– Ну, что едем?
– Да, давай, мне тут пешком недалеко.
– Через час.
Встретились у Московского вокзала, где вход в «Галерею». Пока Алина ехала в метро, совсем стемнело. Народу у входа в торговый центр было как в автобусе. Полированный гранит отражал каскады неоновых огней. Свет резал глаза после темной улицы. Круглая дверь-вертушка впихнула в огнедышащую пасть мегамолла очередной брикет из человеческих туловищ. Алина подхватила Германа под руку. Скользя по мокрому полу, они ушли в сторону, что бы ни мешать толпе.
– Есть план?
– Сначала – сюда. Ой, что я вспомнила!
– Ну?
– Здесь, когда была маленькой, кидалась яйцами в Рому Желудя. Нас было много, орали хором: А ну-ка давай-ка уебывай отсюда! Вот здесь он флэшмоб устроил. Чего-то говорил в микрофон. Помидоры летели, яички, охрана начала быковать, паника как на пожаре. Весело было.
– Что за Желудь?
– Какой-то вертлявый красавчик. Не помню уже.
– А тридцать пять лет назад, в ноябре на этом вокзале ждали люберецких. Толпа собралась со всех районов, было объявлено великое перемирие. Раньше все воевали друг с другом – Гражданка с центром, Василевский с Петроградской, Купчино со всеми, Лиговка еще с кем-то. Приехали упитанные, розовощекие, в клетчатых штанах. Питер пиздить. В общем, знатная была охота. Прошу вас.