Гипно Некро Спам - стр. 27
«Я старый, толстый, мерзкий болван с больными почками, печенью и желудком», – думал он о себе.
А ещё он отчётливо понимал, что ему можно было смело родиться на 20 лет раньше и быть себе ведущим рубрики «Письма наших читателей» в журнале «Техника молодёжи».
Мирославу Мотузному в следующем году исполнится 32 года. Уже вторую неделю он – и. о. Главного Редактора @chtung (!) РОССИЯ.
На стенах редакции – самые разные примеры современной полиграфии. В одном месте, на гнутом из стальных прутьев industrial – тотеме от [[[x]]]-des! gn, развешана гигантская коллекция бейджей со всех «ресепшн», которые проходили корры @chtung (!).
На самом видном месте в одинаковых никелированных рамках формата А3:
Обложка #1 @chtung (!) РОССИЯ;
Изречение, написанное рукой Ади: «Жёстче. Ещё жёстче. А теперь не слизывать».
Мирослав Мотузный, сидя сейчас в прозрачном кубе за столом и в кресле Ади, ненавидит всё это.
Свою работу.
Своего обер-босса.
Своих сотрудников.
Всех этих Из-Кожи-Вон-Лишь-Бы-Не-Как-Все.
Этих, рождающих заоблачные КРЕАТИВЫ, псевдобогемных и антигламурных Копирайтеров.
Говорящих на нечеловеческом языке Фрилансеров.
Весь этот @chtung (!) и людей его делающих.
Ненавидит.
Своё упитанное тело. Физическую свою оболочку. С желеобразным пузом.
С серьгой в левом ухе и высветленными прядями жидких волос невнятного цвета.
Он сменил пять лет назад очки на линзы. И выбрал голубой цвет этих искусственных накладок на глаза.
Он сидит с кружкой кофе и тонкой сигаретой за столом, видит своё уменьшенное, уродливое отражение в хромированной пепельнице и просматривает (двигая одной лишь левой рукой) пачку фотографий.
Пачки цветных качественных снимков, напечатанных в домашней лаборатории человека, стоящего сейчас перед ним.
Человеку, с седой небритостью на щеках.
Человеку, со всегда заряженным запасным Nikon FM 2. Ему – одному из лучших фотографов Европы. Мирослав Мотузный говорит тяжело, глядя не в глаза – в подбородок:
– Ади тупой?
Около полусотни сотрудников и посетителей видят сквозь толстое стекло Ади Куба, как неуловимо, но всё-таки меняется лицо FF.
За десять минут до этого он доставал из своей потёртой сумки пачки фотографий и протягивал их Миру. Он говорил:
– Это бомба, Мир! Это не выстрелит! Это реально порвёт!
Проект, над которым FF работал последние пять лет. Кропотливо. Аккуратно. Качественно. Безумно красиво. Так, как всегда работал FF.
– Представляешь, – говорил он Миру, – @chtung (!) календарь на следующий год? В спецвыпуске? Где на каждый месяц – Одна Из.
«Невесты смерти»
Он фотографировал их в гробах.
В моргах и на кладбищах.
Он спрашивал разрешения у родственников и фотографировал прекрасных (даже после смерти) молодых женщин. С нанесённым для последнего дефиле макияжем.
Некоторые родственники сами хотели иметь фотографии с похорон. Таких он считал не совсем нормальными людьми. Ему была непонятна склонность иметь в семейном фотоальбоме изображения с мероприятий подобного рода.
Остальные – считали ненормальным самого FF. И потому разрешения на съёмку не давали. Но Бокова не зря называли фото-hard-кором. Он шёл в морг, платил санитарам и устраивал сессию там – выставив компактный профессиональный свет, вспышки и штативы. Никуда не спеша, он делал сотни две снимков в поисках идеального кадра. И всегда находил его.