Гиммлер. Инквизитор в пенсне - стр. 31

Оказавшись в «свободном плавании», Генрих Гиммлер пребывал в растерянности. В августе 1924 года он написал в Милан своему знакомому письмо, в котором сообщал, что должен руководить национал-социалистической организацией Нижней Баварии. Генрих не без некоторой затаенной обиды сообщал, что «его работа не принесет в ближайшее время очевидных результатов, но ее плоды появятся в течение последующих лет». Он видел в своей деятельности «бескорыстное служение великой идее и великому делу, в котором мы не можем рассчитывать на признание». Однако условия для политической работы были не настолько плохи, как изображал в своем письме Генрих Гиммлер. «Фёлькише блок» на выборах в ландтаг, которые состоялись в декабре 1924 года, получил в Ландсхуте (именно там располагалось руководство национал-социалистов Нижней Баварии) 10 % голосов. Блок стал третьей силой, уступая по популярности лишь социал-демократами и Баварской народной партии. Сразу же надо обратить внимание на то, что в целом по Баварии национал-социалисты получили 5,1 % голосов, а на выборах в рейхстаг 3 % голосов. А стало быть, дела в Ландсхуте обстояли совсем неплохо.

Между тем в декабре 1924 года на свободу вышел Адольф Гитлер. Год спустя он заново основал Национал-социалистическую партию немецких трудящихся (НСДАП). Запрет на ее деятельность был снят только после того, как Гитлер дал гарантии своей легальной деятельности и лояльного отношения к баварскому правительству. После этого Гиммлеру, который пребывал в Ландсхуте, предстояло перетащить в НСДАП национал-социалистов, которых Грегор Штрассер собрал в своем «Национал-социалистическом освободительном движении». Однако это было не так уж просто, как могло показаться на первый взгляд. В июле 1925 года главная канцелярия НСДАП жаловалась Грегору Штрассеру, что в Мюнхен не прибыло ни одного нового формуляра на вступление в партию, ни пфеннига членских взносов. В итоге в августе 1925 года Гиммлера вызвали в Мюнхен «на ковер». Он должен был дать объяснения по поводу несостоявшегося перехода в НСДАП тысячи членов партии, которые образовывали в Нижней Баварии 25 организационных групп. Гиммлер сообщил, что «само собой разумеется» должен был вести дела не с Максом Амманом, руководителем партийного издательства. Полгода назад между Амманом и Гиммлером уже возник конфликт. Причиной организационных проблем было отнюдь не только честолюбие Гиммлера. Конфликт между Мюнхеном и Ландсхутом мог разгореться хотя бы потому, что у Генриха Гиммлера банально не хватало времени на канцелярскую работу. Он предпочитал быть оратором, а потому не мог уложиться в отведенные ему сроки.

В итоге пересылка заявлений о вступлении в НСДАП и членских взносов затянулась на несколько месяцев. В свое оправдание Гиммлер то ли по наивности, то ли с иронией заявлял, что жители Нижней Баварии имеют врожденную антипатию к письменным заявлениям и прочим формальностям. Имелись и идеологические расхождения. Например, в Ландсхуте интересовались, почему к ним на мероприятия не прибывал Антон Дрекслер, который считался одним из учредителей Немецкой партии трудящихся, которая позже превратилась в НСДАП. Конечно же, в Нижней Баварии было известно, что Гитлер к тому времени фактически лишил Дрекслера всех постов в партии. Однако нельзя не признать, что у Гиммлера были и свои заслуги. Так, например, в Мюнхене были все-таки вынуждены признать официальное существование местной организации НСДАП в Ландсхуте, а издаваемый ею «Курьер Нижней Баварии» (тираж 4 тысячи экземпляров) был признан партийным изданием. Со временем стал «исправляться» и сам Гиммлер. Когда 2 мая 1926 года он отчитывался в Мюнхене о своей деятельности, он уже оперировал четкими цифрами.