Гиблое дело - стр. 13
– Я приехала, чтобы возглавить издательство «Сэйв-Харбор», Джет. Вместе с этим домом Гас завещал мне свою фирму.
Джет буквально кожей почувствовал, что побледнел.
– Ты намерена остаться?
Ее лицо на миг исказила боль.
– Может быть. – Она глубоко вздохнула и уперлась руками о спинку стула. – В завещании сказано, что я имею право продать бизнес, но только через год. Это означает, что я или сама буду управлять им в течение двенадцати месяцев, или найму кого-нибудь.
– То есть ты здесь, чтобы кого-то нанять?
– Нет. Я здесь, чтобы управлять им сама.
– Всего один год?
– Послушай, Джет! Я не хочу тебе мешать, понимаешь? Не собираюсь вторгаться в твою жизнь. – Она замешкалась. – Я… я видела тебя утром на паромной пристани вместе с сыном… – Она вновь заколебалась, словно не веря, что сможет произнести следующие слова: – И с женой.
На губе Джета выступила испарина. Он совершил ошибку, начав этот разговор. Поставив кружку, он резко встал и прошествовал в коридор.
– Я подожду детектива Гейджа снаружи.
– Джет! – окликнула она его.
Он уже взялся за дверную ручку, но остановился.
– Как его зовут? Твоего сына?
Его охватило странное чувство, дикое и необузданное. Какая-то его часть отказывалась называть ей имя – отказывалась делиться с ней даже малой частью информации о его дорогом мальчике.
– Трой, – тихо произнес Джек, все еще глядя на дверь. – Его зовут Трой Ратледж.
Она пару мгновений молчала.
– Трой. Так звали моего отца.
– Твой отец был хорошим человеком, Мьюринн. Я был горд назвать сына в его честь.
– Я… просто это меня удивляет.
Он повернулся.
– Почему?
– Половина города – сторонники жесткой линии профсоюзов, включая твоего отца, – ненавидели моего отца за то, что он перешел линию пикета. Они окрестили его предателем, обзывали меня гадкими словами в школе, унижали маму, когда встречали ее в магазине. Они настолько ненавидели отца, что взорвали его и еще одиннадцать человек.
– Это время было трудным для всех, Мьюринн, – сказал Джет. – Но что бы люди ни говорили, ты знаешь, что я всегда уважал твоего отца. Не познакомь он меня с моделями самолетов, не зарази мечтой о полетах, я, наверное, стал бы шахтером, а не пилотом. Когда мне было десять лет, это он сказал, что я могу сделать со своей жизнью нечто лучшее, чем каждый день спускаться в шахту. Он был моим другом, Мьюринн. Мне было двенадцать, когда он погиб, и я тоже был опустошен из-за его смерти. Она стала шоком и для моего отца – независимо от того, что он говорил о Трое, твоем отце.
На глазах Мьюринн выступили слезы, нос ее порозовел, отчего она стала чертовски красива.
– Спасибо, Джет, – прошептала она. – Я… должна была это услышать.
– Это не ради тебя, – тихо сказал он. – А ради человека, который знал, что такое честь и родной дом. Знал, что нельзя намеренно причинять боль людям, которые его любят.
Мьюринн в упор посмотрела на Джета.
– Ты до сих пор меня ненавидишь?
Оконные стекла подрагивали от порывов ветра. Дождь неистово барабанил по ним.
– Я ненавижу то, что ты, Мьюринн, сделала с людьми, которые тебя любили.
Джет с тихим стуком, от которого, однако, содрогнулось все ее тело, закрыл за собой громоздкую дубовую дверь.
Мьюринн тяжело опустилась на стул у кухонного стола и зарылась лицом в ладони. Знай она, что будет так тяжело снова видеть его, то никогда бы не вернулась.