Гибель Высоцкого. Правда и домыслы - стр. 9
Это не значит, что я не борюсь, – нет, я работаю. Но моя свобода, мой образ жизни – это все в том числе и за счет продажи моего имущества. Только это дало мне свободу, а это самое главное в моей жизни. Я так раньше и Володе помогала. Мы вместе боролись за его свободу. Сегодня это непонятно, но во времена СССР поехать на Таити или в Нью-Йорк было невозможно, особенно для Володи. Но мы поехали.
Интересно? Тогда продолжаем разговор. И снова о книгах.
Как ни крути, все же они отражение интереса к Высоцкому со стороны общества. Попробуй определи, где же среди написанного самое-самое? Судя по пафосному раскладу, подаче, вот это: много-много раз переизданный ЖЗЛ-ный вариант биографии Владимира Семеновича, задушевно изложенный филологом и литературным критиком Владимиром Новиковым.
Уважаемый Владимир Иванович «осмелился» (по его словам) создать свое произведение «как роман, написанный в соавторстве с героем». Или даже вот так: «Работа над биографией стала для меня и своеобразным романом с языком Высоцкого».
Есть в этом что-то экзотически-запредельное… Если понимать прямо-тупо.
Точнее форму повествования Новиков определяет так: «… я решил строить повествование о Высоцком интроспективно, то есть не от имени некоего всеведущего автора, а от имени самого героя. Но не от первого лица, а, как говорят филологи, в форме несобственно прямой речи, когда голос автора и голос персонажа звучат в унисон.
Прием непривычный, даже дерзкий. Но ведь именно так в своих песнях часто действовал сам Высоцкий, любивший „влезать в шкуру“ самых разных людей».
Вся хитрость этой психологической штуковины под названием интроспекция (или самонаблюдение) заключается в наблюдении собственных психологических процессов. Герой писателя говорит на страницах книги не от первого лица, а о себе, но как бы со стороны.
Пример? Вот почитайте:
«Не лежится. Он ходит по комнате, хватается за сердце и повторяет: „Я сегодня умру“. Да, говорил это и раньше. А вы спорьте со мной, спорьте, мать вашу! Не просто „Да что ты, Володя!“, а с аргументами. А то сейчас как выйду на балкон да заору, что тут у вас Высоцкий умирает. Народ мне этого точно не позволит…»
Откройте любой выпуск книги Владимира Новикова «Высоцкий. Биографии и мемуары», М., «Молодая гвардия». Серия: «Жизнь замечательных людей».
Глазам своим не поверите! На разных страницах (при переизданиях фраза соответственно меняющимся объемам перескакивает с одних страниц на другие) черным по белому:
«А вот если всерьез, без смехуечков, без маски простонародного алкаша поговорить с собой об этом?»
Не знаю, как читателям, лично мне такая образная экспрессия и отвага по душе. Правда, поговорить с самим собой, наверное, любому человеку можно и без смех…ков. Хотя такие странноватые разговоры, без всякого сомнения, относятся исключительно к литературной форме диалогов. Но как воспринимать «разговоры», внутренние перевоплощения писателя в персонаж и обратно? Попробуйте определить, кто это говорит? Где тут герой, а где писатель? Сложновато…
Нет-нет – все ж герой, только герой. Писатель никак не может быть «простонародным алкашом». Кто его вообще знает? А вот обозвать так героя, ну, того, который поэт и бард, – да запросто…И была ли вообще у Высоцкого «маска простонародного алкаша» – большой вопрос!