Гибель вольтижера - стр. 26
До этого дня Никита никого из нас не заставлял волноваться о себе. В темном царстве уголовного сыска он был солнечным зайчиком, который у всех вызывал улыбку. Даже Поливец относился к нему как к родному… Но я уже знала, каким Ивашин может быть сильным и сколько страсти таится в его совсем еще юном теле. Никита открыл, какие во мне скрыты тайны, и я до сих пор не устала удивляться себе самой. Даже не подозревала, что может шуметь в ушах и выскакивать сердце, когда человек просто закрывает дверь и делает шаг ко мне…
– Ну, Сашка, что ты? – беспомощно протянул Артур и прижал к груди мою голову.
Он был выше Никиты и крепче его, но его тепло совершенно меня не волновало. В нем было нечто родное и необходимое мне, вот только комната не плыла оттого, что Артур обнимал меня.
– Слушай, наши врачи уже набили руку во время пандемии. У них было множество больных с пневмонией, научились спасать, – прогудел он, и мне захотелось закрыть глаза – такое состояние покоя от него исходило, хотя минуту назад Логов сам не мог найти себе места.
Его теплая ладонь гладила мой затылок, и тревожные мысли растворялись, как сублимированный кофе. Мне вдруг захотелось выпить чашечку, и Артур поддержал:
– Если ты в состоянии, давай закинемся и обсудим все, что сегодня нам удалось разузнать.
Говорил он, конечно, о работе, ведь мы ничего толком не выяснили о состоянии Никиты. И я поняла, что абсолютно не против мозгового штурма, хотя возвращалась домой с одним желанием: забраться в постель и хорошенько отоспаться. Но тревога взбудоражила меня до того, что теперь вряд ли вообще удастся уснуть…
Артур быстренько сварил себе кофе, а мне развел растворимого. Ну да, вот такие у меня плебейские вкусы! В холодильнике нашлось три куска яблочного пирога на кефирном тесте, который Никита испек еще до болезни, и мы разделили их по-братски: мне – один, Артуру – два. Хотя, если честно, я все три съела бы с удовольствием, на отсутствие аппетита мне не приходилось жаловаться даже в самые тягостные времена.
Собирая пальцем последние крошки с тарелки, я спросила, постаравшись, чтобы голос не дрогнул:
– Артур… Он же не умрет от этой чертовой пневмонии?
– Нет, конечно, – ответил Логов так быстро и твердо, словно знал это наверняка.
И я почему-то ему поверила.
А Логов сразу же заговорил о деле. Этот отвлекающий маневр был уже хорошо знаком, Артур опробовал его на мне еще после смерти мамы, и раз сработало тогда, должно было помочь и сейчас. Поэтому я даже сопротивляться не стала, мысленно повернула ключ дверцы, за которой Никита получал свою интенсивную терапию, и запретила себе открывать ее до той минуты, пока не окажусь у себя в спальне, чтобы упиться горем и страхом в одиночку.
– Итак, что мы имеем? – Артур пытался поймать мой взгляд, словно так было проще не дать мне погрузиться в тоску. – Самое главное, что я выяснил! Знаешь, кто этот Миша Венгр? Держись крепче: это младший сын олигарха Бориса Всеволодовича Венгровского.
– Да ладно?! – ахнула я.
– Я сам не поверил… Но Миша этакая паршивая овца в стаде, с семьей у него напряженка. Какому бизнесмену к лицу сын-циркач? Тем не менее Марат Курбашев – тот, что отправил Мишу в последний полет, – считает, что деньги у парня водились. Поэтому Марат тоже был зол на него: Венгр продул ему в карты довольно большую сумму и до сих пор не отдал. Они даже как-то подрались на репетиции, но Миша деньги все равно не вернул.