Гибель королей - стр. 28

– Мой сын, – представил его Зигурд. – Зигурд Зигурдсон.

Я кивнул ему, Зигурд же Младший лишь смерил меня надменным взглядом. Ему ужасно хотелось показать себя, но отец был категорически против.

– Мой единственный сын, – добавил он.

– Похоже, он так и ищет смерти, – сказал я, – и, если так жаждет поединка, я готов пойти ему навстречу.

– Его время еще не пришло, – покачал головой Зигурд. – Я знаю, потому что говорил с Эльфаделль.

– Эльфаделль?

– Она видит будущее, – ответил Зигурд, и его голос прозвучал серьезно, без малейшего намека на насмешку. – Она предсказывает будущее.

До меня доходили слухи об Эльфаделль. Туманные, как дым, они плыли над Британией, рассказывая, что на севере есть одна колдунья, которая говорит с богами. Одно упоминание ее имени, которое было созвучно нашему слову, обозначавшему ночной кошмар, заставляло христиан осенять себя крестным знамением.

Я пожал плечами, показывая, что мне нет дела до Эльфаделль.

– И что же эта старуха тебе поведала?

Зигурд поморщился.

– Она говорит, что ни один сын Альфреда не будет править Британией.

– И ты веришь ей? – спросил я, хотя и так видел, что верит, ведь он рассказывал об этом спокойно и просто, как если бы называл цену на скотину.

– Ты бы тоже ей поверил, если бы дожил до встречи с ней.

– Это ведьма тебе сказала?

– Если мы с тобою встретимся, сказала она, твой вождь умрет.

– Мой вождь? – Я сделал вид, будто эти слова меня позабавили.

– Ты, – мрачно произнес Зигурд.

Я сплюнул.

– Как я понимаю, Эорик хорошо тебе заплатил за то, чтобы мы тут почесали языками.

– Он заплатит, – буркнул Зигурд, повернулся и, схватив за локоть своего сына, пошел прочь.

Хотя я и вел себя вызывающе, мне в душу все же закрался страх. А вдруг колдунья Эльфаделль сказала правду? Ведь боги и в самом деле говорят с нами, только необычными словами. Неужели мне суждено умереть здесь, на берегу этой реки? Зигурд верит в это и собирает своих людей для атаки. Если бы ему не предсказали исход этого сражения, он бы никогда не отважился на такую авантюру. Никто, даже самый опытный воин, не будет рассчитывать на то, что ему удастся пробить стену из щитов, выстроенную мною между парапетами. А вот люди, вдохновленные предсказанием, пойдут на любую глупость в уверенности, что их победа предрешена судьбой. Я прикоснулся к рукояти Вздоха Змея, потом дотронулся до молота Тора и вернулся на мост.

– Зажигай огонь, – сказал я Осферту.

Настало время поджечь мост и отступить, и Зигурд, если у него хватит мудрости, оставит нас в покое. Он лишился шанса заманить нас в засаду, наша позиция на мосту оказалась угрожающе прочной, однако в его голове звучало предсказание некой странной колдуньи, и Зигурд принялся распалять речами своих людей. Я слышал их разгоряченные выкрики, слышал, как они стучали мечами по щитам. Затем все даны спешились и выстроились в шеренгу. Осферт принес факел и бросил его в кипу соломы. Все мгновенно заволокло дымом. Даны взвыли, когда я протолкался через нашу стену из щитов.

– Уж слишком сильно он жаждет вашей смерти, господин, – с усмешкой произнес Финан.

– Он глупец, – ответил я.

Я скрыл от Финана предсказание колдуньи. Пусть он и христианин, но верит в то, что в подлеске снуют эльфы и что по ночам на облаках танцуют призраки, и, если бы я сообщил ему о колдунье Эльфаделль, он испытал бы такой же страх, как тот, что сжал мое сердце. Если Зигурд атакует, мне придется вступить в бой, потому что нам нужно удерживать мост до тех пор, пока огонь не разгорится, – Осферт оказался прав насчет розжига. Это был тростник, а не солома, причем влажный, и пламя пожирало его с большой неохотой. Он дымил, но жара от него не хватало, для того чтобы занялись толстые бревна настила, которые Осферт успел подрубить боевым топором.