Герой того еще времени - стр. 20
– Славк, а как малóго-то зовут?
– Игорь Николаевич.
– А как ты думаешь, хорошо будет, если я приду и с ним поздороваюсь?
– Конечно, ба, все тебе будут только рады.
Я ушел к столу и забыл о нашем диалоге. И вдруг в комнату со стороны кухни, сложив в лодочку ладонь и вытянув ее (думаю, еще на кухне) вперед, как быстроходный катер, влетает бабушка.
– Доброго здоровьичка, Игорь Миколаич!
– Здравствуйте, Евгения Никитична, – сказал Игорь и поцеловал бабе Дене руку.
Все рассмеялись, и дальше застолье и беседа шли уже в расслабленном режиме.
– Внучок, – обращалась бабуля к жениху, – ты подкладывай, подкладывай.
– Спасибо, все очень вкусно.
И я удивлялся, слыша это «внучок». Игорь Николаевич, по моим, тем еще, понятиям, уже на него не тянул. И как потом было грустно, что в мои сорок пять меня внучком никто не называет…
А я учился в институте, и привычная система «аврал» помогала мне сдавать экзамены и зачеты и в последнюю минуту доделывать очередную курсовую работу.
– Милый, что ты не спишь, все учишься, учишься?
– Ба, надо доделать проект…
– Ложись, утром доделаешь. Хочешь, я тебя разбужу. Утром дело спорится.
– Да, ба, ты права. Лягу я, пожалуй, спать. А ты разбуди меня в шесть утра, а то я будильнику не доверяю.
– Спи, разбужу.
И я, минуя «подготовку ко сну», через минуту уже спал. Проснулся от того, что кто-то меня толкал в плечо.
– Что, ба? – спросил я, еле открывая глаза.
– Славка, во сколько тебя будить? А то я забыла.
– В шесть.
– Ну, спи, спи.
И я снова легкомысленно заснул, правда, ненадолго.
– Милый, ты спи, спи, еще только два часа ночи.
– Ба-а-а, – стараясь не раздражаться, ныл я из-под одеяла.
Я снова отошел ко сну, но не тут-то было…
– Славка, ты спи, спи… Не беспокойся, я помню, что тебя надо будить в шесть.
Слава Богу, следующая побудка была уже именно в шесть. Но я не злился и отдавал должное обязательности бабы Дени.
В восемь утра, когда все уже расходились по работам, школам, институтам, бабушка оставалась одна. Чем она занималась в квартире? Наверное, копошилась по хозяйству, а главное – ждала нас. Нам к тому времени (а квартира была еще новая) провели телефон, и я научил бабушку, как звонить ее сестре Варьке и еще одной ее подруге Польке Кондратьевой.
Телефон у нас был спаренный с соседским, и блокиратор стоял в прихожей нашей квартиры. Когда соседи общались по телефону, при снятии трубки в нем раздавался громкий щелчок, этот же щелчок раздавался при отбое. А если с соседского телефона пытались дозвониться, то щелкало довольно часто и надоедливо.
– Славка, вот вы уходите, а около дверей в прихожей кто-то все время стучит.
– Да никто там не стучит, ба.
– Не стучит, не стучит… Стучит! Не сегодня-завтра стену проломают и залезут в квартиру. Что тогда делать?
– А давно стучит-то?
– Да уж порядочно.
И в это время соседи решили позвонить. Блокиратор послушно щелкнул. И я понял, где истоки бабушкиных фобий, и снял синдром ее страха.
Я уже говорил, что бабушка не любила оставаться одна. Так вот, если кто-то приходил в дом, то все ее гостеприимство выдавалось на-гора. В те годы я уже интересовался девушками и, переступив грань стеснительности, приводил их домой, используя разные предлоги. Мы даже уединялись в отдельной комнате, где предавались скромным, а иногда и смелым плотским радостям. Бабушка чувствовала себя на коне и через промежутки времени стучалась к нам с предложением откушать чайку, съесть селедочки и полакомиться конфетами.