Герой смутного времени. Книга 2. Рождение империи - стр. 12
Через долгие секунды слышу тихий ответ девушки, прозвучавший для меня сладкой музыкой:
– Да, батюшка.
Яков продолжил:
– Михаил Васильевич расторгнет брак с прежней супругой и сочетается с тобой. Но первая семья останется в Кремле, государь по прежнему будет навещать ее. Это тебе понятно, Оленька?
После такого же ответа, как и на первый вопрос, Барятинский отпустил дочь со словами:
– Ну, хорошо, Оленька, мы с Михаилом Васильевичем обсудим обо всем нужном к свадьбе, ты же иди к себе, —
потом, когда мы остались одни, высказался:
– Я рад, что отдаю дочь за тебя, Михаил. Думаю, Оленька принесет тебе счастья, душой она мила и заботлива. Ей уже исполнилось семнадцать лет. Многому училась, сметливая, с охоткой читает, я купил для нее немало книг. Когда, Михаил, думаешь решить с расторжением брака?
– В самом скором времени, Яков, мне самому нужно скорее. Завтра встречусь с патриархом, поговорю еще с Сашенькой. Разговор будет трудный, но уверен, мы с ней сладим.
Вскоре я распрощался с Барятинским и вернулся в Кремль, сразу направился в женские покои к супруге известить о предстоящих переменах, не стал откладывать непростой разговор. Сашенька расплакалась после моей вести, я постарался ее успокоить, между нами многое останется по прежнему, только она с дочками переселится в другие хоромы. В утешение приласкал жену, она отдалась мне с былым, давно уже позабытым за многие годы, жаром, как бы стараясь привязать меня своим женским искусом. Мы не спали почти всю ночь, одно соитие почти тут же сменялось следующим, так, обнявшись с Сашенькой, я впервые за последние ночи спокойно заснул, вымотанный без остатка, даже мысли о юной Оленьке оставили меня.
Патриарх Иоасаф не стал чинить мне препоны, дал свое дозволение, через день в ХХХХ храме расторгли мой первый брак. Почти каждый вечер проводил в хоромах Барятинского, виделся со своей милой. Она немного осмелела, мы общались в присутствии ее родителей, разговаривали на разные темы, я заметил ее живой ум и хорошо развитый кругозор. Ночью же успокаивал свою плоть, возбужденную случайными касаниями к руке целомудренной девицы, в объятиях Сашеньки, пыл между нами только разгорался. Так, блаженствуя душой и телом с будущей и бывшей женами, провел время до свадьбы, подготовленной с размахом, как подобает венценосному мужу, с участием патриарха, высших чинов церкви и Государственной думы.
В день свадьбы накануне Рождества утром сам патриарх с высшими иерархами церкви провел таинство бракосочетания в Успенском соборе, после в Грановитой палате в присутствии всех государственных мужей началось пиршествование, длившееся три дня. Славословию и здравицам не было конца, каждый из выступавших старался превзойти в красноречии других, мы же с Оленькой сидели во главе стола, с благожелательным вниманием выслушивая всех. Развлекали нас и гостей приглашенные скоморохи своими прибаутками и забористыми песнями, фокусами и представлениями. Привели обученных медведей, они потешали плясками, хождением на передних лапах, другими командами поводыря. Рядом со мной по правую руку сидели моя мама и старший сын. Вначале, после известия о разводе и новой женитьбе, они осуждали меня, Панкрат даже обиделся за мать, но после смирились с происшедшим, приняли добром Оленьку.