Герой нашего времени с иллюстрациями автора - стр. 4
Свои соображения к развитию сюжета (правда, несколько запоздалые) высказывал и основоположник темы. В 1822 году в черновом письме к Гнедичу Пушкин набросал возможные пути к дальнейшей романизации недавно законченной поэмы: «Легко было бы оживить рассказ происшествиями, которые сами собою истекали бы из предметов. Черкес, пленивший моего русского, мог быть любовником молодой избавительницы моего героя – вот вам и сцены ревности, и отчаянья прерванных свиданий и проч. Мать, отец и брат могли бы иметь каждый свою роль, свой характер – всем этим я пренебрег, во-первых, от лени, во-вторых, что разумные эти размышления пришли мне на ум тогда, когда обе части моего Пленника были уже кончены – а сызнова начать не имел я духа».
Этот предположительный, конспективный, а в некоторых деталях буквально точный план лермонтовской «Бэлы» говорит лишь о том, что будущий (пока только тринадцатилетний!) автор «Героя», переписывая на свой лад пушкинского «Пленника», то есть следуя ходу мысли своего литературного патрона, легко угадывал грандиозный сюжетный потенциал его замысла. Вспомним, что действие «Бэлы» происходит за Тереком, в роли «ездока» выступает любящий Бэлу Казбич; присутствуют на сцене также отец и брат героини. Что касается происшествий, которые «сами собой истекали бы из предметов», то автора повести едва ли возможно упрекнуть в «бедности изобретения». Сам Пушкин признавал, что его «поэму приличнее было бы назвать “Черкешенкой”». Как видим, Лермонтов и здесь попал в самую точку.
«Я сделался ужасным бродягой…»
В первых числах мая 1837 года Лермонтов прибыл в Ставрополь. Город возник как один из пунктов Азово-Моздокской укрепленной линии, указ об учреждении которой был подписан Екатериной II еще в 1777 году. Летом 1826 года проездом в Грузию, где началась война с персами, в Ставрополе побывал знаменитый поэт-партизан Д.В. Давыдов, тогда – генерал-майор кавалерии. Об областном городе вспоминает в первой главе «Путешествия в Арзрум» А.С. Пушкин: «В Ставрополе увидел я на краю неба облака, поразившие мне взоры ровно за девять лет. Они были всё те же, всё на том же месте. Это – снежные вершины Кавказской цепи».
В Ставрополе находился штаб войск Кавказской линии, командовал которыми старый ермоловец генерал А.А. Вельяминов. Начальником штаба служил генерал Павел Иванович Петров, «любезный дядюшка», то есть муж двоюродной тетки Лермонтова. Предполагалось, что поэт примет участие в военной экспедиции за Кубанью: любое проявление доблести под пулями горцев, могло послужить поводом к его прощению и возвращению в Петербург.
В дело вмешался случай: в дороге Лермонтов простудился, попал в Ставрополе в военный госпиталь, а лето провел не за Кубанью в жарких стычках с горцами, а на горячих водах в Пятигорске. «Я приехал на воды весь в ревматизмах, – писал он отсюда другу, – меня на руках вынесли люди из повозки, я не мог ходить – в месяц меня воды совсем поправили…»
Окончив курс лечения на водах, поэт с наступлением осени отправился на побережье Черного моря, в свой драгунский эскадрон. Но боевые действия были уже остановлены, и войска готовились к встрече императора Николая. «Я приехал в отряд слишком поздно, – с огорчением сообщал Лермонтов, – ибо государь нынче не велел делать вторую экспедицию, и я слышал только два, три выстрела… я сделался ужасным бродягой, а право я расположен к этому роду жизни»