Герои забытых побед - стр. 14
В начале второго часа – снова удача. На этот раз отличился «Ростислав». Его меткий выстрел поджег 100-пушечный «Капудан-пашу». Теперь, освещая бухту, как гигантские свечи, полыхали уже два турецких корабля. От пожаров стало светло, как днем. От возникших пожаров огонь быстро распространился на близлежащие турецкие корабли. Вскоре он охватил всю наветренную часть неприятельского флота, в то время как корабли, бывшие под ветром, еще находились в относительной безопасности. Огонь, раздуваемый ветром, вызвал смятение на турецких кораблях. Настал наиболее благоприятный момент для атаки.
– Посадили красного петуха на басурмана, теперь только раздувай, и дело пойдет! – радовались матросы.
– Время пускать брандеры! – обратился к Грейгу Спиридов. – Упустим случай – потеряем все!
Грейг согласно кивнул и закричал артиллеристам у фальконетов:
– Пали ракетами!
Грянули выстрелы. Шипя и взвиваясь, понеслись к небу три белые ракеты. Дублируя сигнал, сдвоенным залпом ударили мортиры «Грома». Разом смолки пушки русских кораблей. Наступал решающий момент не только сражения, но и всей Архипелагской экспедиции.
Один за другим брандеры устремились вперед.
Внезапно турки прекратили огонь…
– Не задумал ли чего хитрый Гассан? – заволновался не на шутку Спиридов.
Грейг был сдержаннее. Чего не случается на войне по глупости противника!
Все, однако, объяснялось очень просто. «Лев султана» принял брандеры за перебежчиков и велел не только прекратить стрельбу, но и молиться за благополучное прибытие беглецов…
Лишь когда брандеры прошли добрую половину расстояния, понял Гассан-бей свою ошибку и выслал на перехват дерзостных смельчаков свои галеры. Снова заговорила турецкая артиллерия.
Из воспоминаний очевидца: «С большим воодушевлением шли наши суда в гавань навстречу целому морю огня с неприятельских судов и батарей. Став на якорь, они взяли под прицел самые крупные из неприятельских кораблей, и их ядра, как дождь, стали барабанить по турецким судам, а бомбы летали по воздуху, как сказочные метеоры, сея смерть и разрушение везде, где они падали. И вот в первом часу утра, когда все внимание неприятеля было сосредоточено на судах коммодора Грейга, последний сделал сигнал брандерам идти в атаку… Приближался момент, когда русский крест должен был окончательно восторжествовать над турецким полумесяцем…»
Первым из всех мчался к намеченной цели брандер под командованием любимца Эльфинстона Дугдаля. В охотники капитан-лейтенант вызвался исключительно из-за перемены чинов и денежного вознаграждения. Но для того чтобы надеть мундир капитана 2-го ранга, надо было еще и остаться живым.
«Какого черта влез я в это гиблое дело, – тоскливо подумал Дугдаль, вглядываясь в надвигающуюся стену неприятельских кораблей, – и какое мне, англичанину, дело, в конце концов, до всей этой свары русских с османами?»
Чем ближе к неприятелю, тем больше нервничал Дугдаль, а завидев спешащие на пересечку галеры, и вовсе потерял рассудок. Срывающимся от страха голосом он приказал команде покинуть судно…
В это самое время турецкое ядро перебило фалинь, связывающий шлюпку с брандером. Обезумевший Дугдаль с криком носился по палубе, пока матросы не выкинули его за борт. Галеры с янычарами были уже рядом, когда оставшиеся на судне матросы подпалили фитилем пороховые дорожки и попрыгали в воду. Грянул взрыв… Галеры бросились в стороны. Все было кончено. Первый брандер свою задачу не выполнил. Теперь дело было за оставшимися тремя.