Германия в ХХ веке - стр. 14

Для Германии речь шла не только о стремлении обогнать конкурентов в гонке вооружений, но и об удержании в орбите своего влияния Австро-Венгрии. Оскорбленная в династических чувствах и оставленная на произвол судьбы, габсбургская монархия вполне могла отказать Германии в остатках былой привязанности. В случае же победы держав «оси Берлин-Вена» можно было рассчитывать на передел огромного геополитического пространства от Балтийского до Черного моря, а также колониальных владений в Северной Африке. 5 июля 1914 г. состоялось заседание государственного совета Германии, участники которого высказались в поддержку еще не объявленного австрийского ультиматума Сербии. На следующий день Бетман-Гольвег заявил послу Австро-Венгрии, что его страна может быть уверена в военной помощи его страны «при организации отпора сербско-русскому заговору».

Однако эта позиция не стала достоянием гласности, положив начало реализации наихудшего из сценариев «войны нервов». Правительства в Санкт-Петербурге, Париже и Лондоне сочли момент достаточно удобным для того, чтобы продемонстрировать твердость и поставить предел экспансии держав «оси». В каждой из стран, втянутых в международный конфликт, дипломатов у руля власти сменили генералы. 30 июля глава германского генерального штаба Гельмут Мольтке настоял на объявлении полной мобилизации в АвстроВенгрии. На следующий день германский посол в Санкт-Петербурге ультимативно потребовал прекращения ответной мобилизации. Не получив ответа, 1 августа 1914 г. Германия объявила войну России, а 3 августа – Франции. В эти дни Европа вступила в новую эпоху, приход которой возвещал грохот десятков тысяч артиллерийских орудий и предсмертные крики миллионов людей, превращавшихся в статистику боевых потерь.

Вопрос о виновниках военной катастрофы занимает умы политиков и ученых уже без малого сто лет. Первые ответы на него давались пропагандой воюющих держав, ради укрепления «внутреннего фронта» взваливавшей всю вину на противника. Сюда же можно отнести и прозвучавшее в 1917 г. заявление Бетман-Гольвега, что Германии приходится вести превентивную войну. Позже свое видение произошедшего предлагали публикации дипломатической переписки, мемуары политиков, исторические труды. Указания на империалистический характер политики ведущих мировых держав, равно как и на экспансию их капиталов дают представление об общем фоне эпохи, но не убеждают в закономерности и неизбежности именно такой войны. Современная историография исходит из того, что Германия несет главную, но не единоличную ответственность за ее развязывание. Споры начинаются при конкретном анализе ее геополитических целей.

Если этапная работа Фрица Фишера, появившаяся в 1961 г., настаивала на запрограммированности «рывка к мировому господству», то его оппоненты утверждали, что в основе германской внешней политики лежало стремление стабилизировать свое положение в центре Европы: «Решающую роль в развязывании войны сыграл страх Германии потерять последнего союзника и надежда на то, что таким образом удастся прорвать внешнеполитическую изоляцию» (Э. Йекель). Между крайними позициями находится широкий спектр оценок, принимающих в расчет позицию других европейских государств. «Германия единственная из них хладнокровно относилась к перспективе континентальной войны, поскольку была уверена в своей победе в случае, если Великобритания сохранит свой авторитет… Россия, Франция и Англия пытались избежать как локальной, так и континентальной войны, но они могли достичь этой цели, лишь уступив австро-германскому давлению. Их доля ответственности за развязывание войны заключается прежде всего в неадекватной реакции на действия Германии» (И. Гайс). Весьма интересны предположения ряда историков о превентивном характере «сползания в войну» перед угрозой парламентаризации политической власти в стране.