Германия. Противостояние сквозь века - стр. 49
Узнав об оккупации Ганновера французскими войсками, Фридрих II, имея всего 20–25 тысяч солдат, совершил бросок из Силезии в Тюрингию. 5 ноября 1757 г. недалеко от Лейпцига, у местечка Росбах состоялось сражение между пруссаками и объединенной франко-австрийской армией, общей численностью в 64 тысячи человек. Армии принца Субиза и австрийского генерала Хильдбургаузена были наголову разбиты.
Французские войска были вынуждены оставить Вестфалию, Кассель и Ганновер. Однако Фридрих не стал их преследовать, а двинулся спасать от австрийцев Силезию. 5 декабря у местечка Лейтен (Лютин) под Бреславлем король разгромил армию фельдмаршала Дауна, у которого было не менее 80 тысяч солдат и 300 орудий. У Фридриха же имелись 33 тысячи солдат и 167 орудий. Потери убитыми и ранеными у пруссаков и австрийцев были примерно одинаковые – по 6,5 тысяч человек.
Зато 21,5 тысячи австрийцев сдались в плен и была брошена вся артиллерия. Через полвека Наполеон скажет: «Лейтенское сражение представляет chef d’oeuvre искусных движений, маневрирования и решимости; достаточно было бы одной этой битвы, чтобы обессмертить Фридриха и чтобы он занял место между величайшими полководцами».
Спасая союзников, Конфедерация отдала приказ Фермору начать наступление «по первому снегу». Русские войска вступили в Пруссию пятью колоннами под начальством генералов Салтыкова 2-го, Рязанова, графа Румянцева, принца Любомирского, Панина и Леонтьева. 10 января, когда Фермор был в городе Лабио, к нему приехали депутаты от главного города Пруссии – Кёнигсберга с просьбой принять их в покровительство императрицы с сохранением привилегий. И на следующий день русское войско вступил в Кёнигсберг и было встречено колокольным звоном по всему городу, «на башнях играли в трубы и литавры, мещане стояли впереди и отдавали честь ружьем».
Венские власти, с одной стороны, были крайне обрадованы вступлением русских войск в Восточную Пруссию, но, с другой стороны, обеспокоены тем, что русские могут остаться там. Австрийский посол в Петербурге Эстергази получил приказание требовать, чтобы дальнейшее занятие прусских земель делалось именем императрицы-королевы, «дабы не подать повода другим дворам к размышлению, а притом чтоб можно было различить воюющую сторону от помощной». На это был дан ответ: «Отношения наши к королю прусскому вовсе, кажется, не требуют таких предосторожностей… Что касается присяги, к которой приводятся жители прусских земель, покоренных нашему оружию, то справедливость и надобность ее оказываются при первом взгляде, ибо мы требуем только, чтоб жители ни тайно, ни явно не предпринимали против нас ничего предосудительного».
На самом же деле Елизавета Петровна решила присоединить Восточную Пруссию к своей империи. Везде, где появлялись русские солдаты, местные жители приводились к присяге России и самой Елизавете.
Следует заметить, что население Восточной Пруссии в целом недолюбливало Фридриха II и благожелательно относилось к русским. Без всякого нажима со стороны наших военных население устраивало пышные торжества, на домах укреплялись русские гербы, в комнатах развешивались портреты русской императрицы.
Очевидец входа русских войск в Кёнигсберг писал: «Все улицы, окна и кровли домов усеяны были бесчисленным множеством народа. Стечение онаго было превеликое, ибо все жадничали видеть наши войска и самового командира; а как присовокуплялся к тому и звон колоколов во всем городе и играние на всех башнях и колокольнях в трубы и литавры, продолжавшиеся во все времена шествия, то все сие придавало этому более пышности и великолепия»