Герканский кабан - стр. 5
«Проклятый заморыш… шустр не в меру! – подумал мужчина, приняв сидячее положение и сплюнув кровью. – Еще бы чуток, и отправил бы меня к праотцам… Иль не отправил бы? А-а-а, пес его разберет! Мне толком так и не объяснили… Крутили-мудрили, петляли речами заумными, блуждали, как маркитанская лодка вокруг флагманского фрегата… Где ж тут сразу понять, что для тебя опасно, а что нет; что смерть несет, а что лишь неприятные ощущения? Боже, как грудь проклятущая ноет!»
Не став подробнее вспоминать о важном, почти судьбоносном разговоре, состоявшемся более двух недель назад в столице филанийской колонии, Марсоле, мужчина решил проверить главное. Четверо загадочных личностей, именующих себя морронами, огорошили его неожиданной новостью: «…ты умер и теперь стал одним из нас…» Сначала он ничего не понял; кое-что прояснилось потом, но многое так и осталось загадкой. В частности, он не мог постичь, почему, если он бессмертен, то все-таки может умереть? Что такое Коллективный Разум? Каким-таким особым ухом морроны слышат его Зов? И почему сам он не слышит этого Зова, когда и сноб Мартин, и навлекший на его бедную голову неприятности мужлан Фламер, он же Шриттвиннер, с пеной у рта утверждали, что он должен, просто обязан слышать исходящий из глубины сознания глас.
Он им поверил, хотя все четверо дружков были явно не в себе; поверил и отправился по их поручению обратно в Денборг, хотя мог бы сейчас спокойненько прохлаждаться вместе с остальными пленными герканцами в каком-нибудь уютном кабачке и пить во славу Небес, сохранивших ему жизнь в коротком, но кровопролитном пограничном сражении на берегу безымянного озера. Причина такой непозволительной доверчивости крылась не только и не столько в убедительности речей странной компании, сколько в том непостижимом здравым умом факте, что бывший комендант Гердосского гарнизона полковник Штелер отчетливо помнил свою смерть. Меч филанийского кавалериста оставил на его спине длинный и глубокий рубец; рану, доставившую ему массу болезненных ощущений и ноющую время от времени и теперь. Каким-то чудом он выжил, потом не мучился долгими месяцами в военном лазарете, а просто очнулся на поле отшумевшего боя, встал и, как ни в чем не бывало, пошел.
Это было единственное, но очень весомое доказательство правоты так называемых морронов. Теперь же бывшему офицеру герканской колониальной армии представился шанс получить и второе – собственными глазами увидеть, как его изменившийся после смерти организм самостоятельно залечивает новые, неопасные для жизни раны.
«Если кровь остановилась, то так уж и быть, пойду в Денборг, а если нет… тогда нужно побыстрее покинуть колонии! В герканских владениях меня будут искать, как военного преступника, заговорщика и дезертира, а в Марсоле не дадут покоя эти сумасшедшие…» – решил Штелер и рывком разорвал на груди окровавленную рубаху.
От верха пупка до правой груди тянулась ровная линия глубокого разреза. Кровь запеклась, а сама рана, к ужасу полковника, начала срастаться, причем уже почти безболезненно. То же самое творилось и на ногах, Штелер даже смог на них встать и, шатаясь, доковылять до неподвижно лежавшего тела противника. С одним было ясно, он действительно превратился в моррона, хоть в душе и надеялся на другой результат. Теперь ему осталось лишь выяснить, кто же на него напал: маленький человек или злобное сказочное существо, почему-то предпочитавшее магическим чарам остро заточенный охотничий нож.