Герканский кабан - стр. 10
За месяц отсутствия полковника колония изменилась до неузнаваемости, и он никак не мог понять, что же послужило тому причиной. Складывалось впечатление, что по родным, знакомым местам пронеслась война, но ведь войны-то никакой и не было. Сражение на безымянном озере хоть и было кровопролитным, но оно велось на филанийском пограничном рубеже, а на герканскую землю не ступали вражеские войска; они не жгли, не убивали, не грабили…
В пути Штелер встречал много разного люду, замкнутого, угрюмого, не желавшего что-либо объяснять пристающему с расспросами чужестранцу, то есть ему. Лишь один мужичок, да и то после второго стакана дармовой настойки, удосужился рассказать любопытствующему путнику, что королевским указом во всей колонии введено особое положение. Как и ожидал полковник, и его самого, и всех солдат с офицерами, бывших под его началом, генерал-губернатор подло обвинил в измене. Якобы войска Гердосского гарнизона не воевали во славу герканского стяга, а затевали обычный мятеж. Когда же их заговор был раскрыт, изменники тайно оставили крепость и, захватив все оружие и припасы, бежали в соседнюю колонию, то есть фактически перешли на сторону филанийцев, которые не сегодня завтра пойдут на герканцев войной.
Слышать подобную чушь было ужасно противно, но иного бывший комендант и не ожидал. Он подавил в себе гнев, удержался от ехидных комментариев в адрес лицемерного генерал-губернатора вместе со всеми его выродками-прихлебателями и, печально покачав головой, налил разговорившемуся крестьянину третий стакан.
Естественно, когда в воздухе зависают слова «мятеж» и «измена», в затронутую беспорядками колонию или провинцию незамедлительно вводятся войска. Карательный корпус появился в Денборге буквально на третий день после публичного заявления о мятеже губернаторствующим старым лисом. Прийти-то солдаты пришли, да вот только командующий карательной экспедицией отдал абсурдное распоряжение. Вместо того чтобы, как это обычно бывает, перетряхнуть всю колонию вверх дном, три новых полка вместе с четырьмя в составе денборгского гарнизона засели в столице, объявив в ней военный карантин. В чем именно он заключался и что происходило в Денборге, захмелевший крестьянин не знал, однако жизнь в остальной колонии незамедлительно изменилась. Отовсюду из всех поселений буквально на следующий день стали уходить войска. Генерал-губернатор зачем-то убрал патрули ополчения и стражи со всех дорог, а заодно и отозвал из Гердоса единственную интендантскую роту.
Какой такой особой необходимостью были вызваны эти нелогичные, абсурдные, наиглупейшие меры, бывший комендант не догадывался, но вот к чему они привели, было ясно, как день. Стоило лишь военным и ополчению уйти, как колонию тут же заполонили шайки бандитов, стайки пришлых неизвестно откуда воров, своры беглых каторжников и прочего разношерстного сброда. Они грабили не только на дорогах, но и совершали набеги на крупные поселения и охраняемые наемниками рудники. Однажды они даже осмелились появиться в оставленном без защиты Гердосе. Правда, там им не повезло, самостоятельно организованное горожанами ополчение дало им дружный отпор и перевешало всех, кто не успел бежать за ворота.
Больше переусердствовавший с выпивкой крестьянин ничего рассказать не успел. Не рассчитав сил, поделенных на крепость филанийской настойки, он завалился набок со стаканом в руке и тут же заснул. Штелер не стал его будить, оттащил обмякшее тело с обочины и уложил труженика полей на траву.