Георгий Гурьянов: «Я и есть искусство» - стр. 34
Не было присущей радости и веселья, сопровождавшего записи всех предыдущих альбомов. Стоит ли описывать наши чувства в это время – они понятны. Трудно было работать. Не было никаких радикальных перемен. Мы, наоборот, старались максимально сохранить звук и стиль.
«Судьба барабанщика»
Георгий Гурьянов – художник, ударник группы «Кино» и организатор первых рейв-вечеринок – рассказал о своем друге Вестбаме в преддверии московского пре-пати фестиваля «Mayday». Это полная версия речи Гурьянова, частично использованная при подготовке материала в журнале «TimeOut». Мы оформили его в виде отдельных цитат.
«Хотите мою личную историю? Я с детства любил британскую культуру, изучал английский язык и дружил с английскими студентами, учившимися в Ленинграде. Было начало 86-го года, и одна очаровательная англичанка подарила мне кассету «Jack Tracks». Я уж не говорю про Kraftwerk или про всю «новую романтику» – OMD, Duran Duran, Dead Or Alive. Вы помните их «Spin Me Around»? Все истоки моего увлечения электронной музыкой здесь. Виктор Цой тоже очень увлекался танцевальной музыкой: ритм для него – это было все. Я с полной уверенностью могу назвать его человеком электронной культуры, который не имеет ничего общего с упырями, рок-н-ролльщиками, бородачами и прочими уродами. Они до сих пор пытаются отстоять свое право на Виктора, но Витя был со мной».
«Ту девушку я с тех пор ни разу не видел. В общем, с 1986 года я был в курсе, что такое современная танцевальная музыка, как бы ее там ни называли. Хочу похвастаться. В конце 80-х, когда в Питер приехал Джон Пил – я слышал его до последней его программы, царствие ему небесное, – и я уже не помню, как оказался с ним на встрече, где были Артемий Троицкий, Алик Кан, еще какие-то музыкальные деятели. Они спросили, какая самая интересная, прогрессивная и современная музыка? Он сказал: «хаус», а они не знали, что это такое. Только я оказался в курсе – было смешно».
«В детстве я слушал диско, когда все балдели от Deep Purple. Я всегда любил музыку больше, чем все остальное. Родители купили мне приемник, с помощью которого я ловил «BBC World Service» и радио Люксембурга. Был еще один альтернативный источник информации – моя сестра, вышедшая замуж за моряка, который привозил мне жевательную резинку и пластинки из-за заграницы. Ну а в чем еще тогда нуждался советский подросток?»
«Никакого Хааса тогда еще не существовало. Где он был в те времена? В Кривом Роге, или откуда он там?»
«Итак, 1987 год. «Популярная механика» в полном составе вместе с группой «Кино» едет в Ригу. Мы тогда близко дружили с Курехиным и играли с ним решительно все. Нас было человек 7–8, плюс несколько шоуменов. Гаркуши, кажется, не было. Из придурков участвовали только Бугаев и Тимур Новиков. Мы ехали на фестиваль авангардной музыки, а параллельно в городе проходила большая выставка современного искусства. Тогда возникло первое прямое пересечение искусства и современной музыки на территории бывшего СССР. И там я впервые увидел Вестбама. В качестве гостя на выставке он выступал с мастер-классом – показывал и объяснял, что такое «record art». Демонстрировал он это, сводя на двух проигрывателях Technics песню «Boim Um Chak» Kraftwerk с Santa Esmeralda. Все свои действия он предельно наукообразно комментирует, ведь Вестбам – семи пядей во лбу. У него чуть ли не два высших образования, и он из очень культурной семьи, его мама – достаточно знаменитый художник, которую я очень уважаю как живописца. Процесс микширования нас рассмешил. Нам это показалось жутко несерьезным делом, и я помню, как смеялся Виктор. Вестбам сводил диаметрально разных исполнителей».