Генрих VIII и шесть его жен. Автобиография Генриха VIII с комментариями его шута Уилла Сомерса - стр. 25
Король опустился в старое, продавленное кожаное кресло. Приказав принести вина, он осушил два кубка для продолжения «веселья». Я уже сожалел, что не остался в детской.
Внезапно отец поднялся.
– Да, начались Святки, – повторил он, словно забыв, что уже говорил это. – И я благодарен, что праздную их вместе со всей семьей. Сейчас мы обменяемся подарками… вернее, вручим подарки нашим детям.
По его знаку церемониймейстер вынес поднос со свертками.
– Вот это для Артура.
Я обрадовался. Раз стали вызывать нас по именам, то и для меня вскоре настанет черед получить подарок.
Взяв объемистый пакет, Артур обхватил его поудобнее и вернулся на свое место.
– Нет, нет! – резко воскликнул король. – Откройте же!
Брат поспешно сорвал обертку. Внутри оказалась сложенная вещь. Что-то мягкое и белое. Я понял: это бархатная мантия, отделанная горностаем! Она упала на колени Артура. Он встряхнул мантию, и ему пришлось встать, чтобы полностью развернуть ее. Король напряженно следил за ним.
– Благодарю вас, отец, – сказал Артур. – Благодарю вас, матушка.
– Шикарная? – просияв, спросил король. – Примерьте-ка ее!
Артур накинул мантию, и все неловко примолкли. Она оказалась слишком большой и смехотворно волочилась по полу. Брат выглядел в ней как карлик.
Увидев это, его величество взмахнул рукой.
– К вашему венчанию она будет как раз впору, – вспыльчиво произнес он. – Разумеется, вам еще надо подрасти.
– Разумеется, – льстиво прошелестели придворные.
Артур снял и свернул свой подарочек.
Маргарите вручили жемчужный головной убор.
– К вашей свадьбе, – проговорила королева и мягко добавила: – Ждать осталось недолго. Года два или три…
– Да.
Сестра сделала неуклюжий реверанс и протопала на свое место. Она плюхнулась на стул, сжав изящное украшение в испачканных руках так, что едва не испортила его.
– А вот это для Генри…
Услышав свое имя, я подошел к королеве, и она протянула мне подарок со словами:
– Также к вашему венчанию.
Я взял маленький пакет, и матушка кивнула, предлагая развернуть его. Я обнаружил в нем изысканно иллюстрированный часослов и удивленно взглянул на нее.
– К вашему венчанию с церковью, – пояснила она. – Раз уж вы достигли хороших успехов в учебе, то, вероятно, с пользой изучите и сию богослужебную книгу.
Я огорчился по совершенно необъяснимым причинам. Чего же еще я мог ожидать?
– Благодарю вас, миледи, – пролепетал я и понуро вернулся на свое место.
Праздничная ночь продолжалась, но веселье было весьма натянутым. Бо́льшую часть времени король совещался со своей матерью, а королева, ни разу не поднявшаяся с украшенного затейливой резьбой стула, чтобы поговорить с кем-то из нас, беспокойно теребила завязки наряда и прислушивалась к напряженному шепоту сидевшей рядом с ней Маргариты Бофор.
Порой и до меня доносились отдельные слова: «Корнуолльцы… Войска… Тауэр… Поражение…»
Никто больше не упоминал об участи льва и мастифов. Надо сказать, этот праздник все больше озадачивал меня. Я не понимал, что происходит, хотя тогда многое оставалось для меня неясным.
Я удивлялся: зачем королю (известному своей прижимистостью) понадобилось устраивать столь дорогостоящий пир? Почему, несмотря на призыв веселиться, отец выглядел мрачным? И какое отношение к нашему Рождеству имеют корнуолльцы?
Пытаясь разобраться во всех этих непонятностях, я покорно таращился в часослов, чтобы порадовать матушку, и вдруг в нашу гостиную ворвался курьер. Дико озираясь, он выпалил во всеуслышание: