Генка и Нинзя - стр. 4

– А чего тут качаешься? – Спросила Аня. Хотя имела в виду она, конечно, совершенно другое: «Вот и вали в свой двадцать пятый».

Гена сделал вид, что намека не понял.

– Там пацаны вредные. Не дают нормально играть, песком сыплются. Обзываются.

Тут Гена удостоился, наконец, прямого взгляда от Сони. Она со свистом втянула воздух в щель между зубами и сказала:

– Вот козлы.

Генка промолчал, но кивнул. Волновался он лишь самую капельку – сердце билось чуть быстрее, и все. В конце концов, хладнокровие – главное качество шпиона. Если бы он был в себе не уверен, если бы не знал наверняка, что сумеет справиться с эмоциями, он бы и браться не стал. Но он был уверен. Он давно заметил за собой это умение быть внешне спокойным и даже внутренне, еще с детсадовских утренников; в то время как другие дети краснели, мялись, забывали слова или даже вовсе падали на пол в истерике, пытаясь избежать «выхода на сцену», Гена быстро выбегал на середину зала, читал стишок и спокойно уходил. В школе было то же самое – Генку назначали конферансье, он читал стихи на всех праздниках, выступал перед «старшими товарищами комсомольцами» на линейке, и так далее. Классные руководительницы нарадоваться не могли.

Так что Генка был, как удав. Очень расчетливо он засунул руку в карман и достал жвачку. Покрутил в пальцах, чтобы было видно.

– Ла-авиз… – протянула уважительно Соня. Аня обернулась.

– Хотите? – Равнодушно спросил Гена. – У меня дома еще есть.

– Давай!

Девчонки разделили жвачку на двоих и принялись рассматривать вкладыш.

– Чего тут написано… – пробормотала Аня.

Гена протянул руку:

– Дай, прочитаю. – Взяв вкладыш, произнес по слогам: – Лав из уэн юр фит лив зе граунд. Значит «Любовь это – когда ноги…» Нет, «когда земля уходит из-под ног».

Соня округлила глаза.

«Теперь точно поверят, что меня воображалой обзывали», – подумал Гена.

– Любовь это когда прыгаешь, что ли? – недоверчиво фыркнула Соня.

– Тут так написано, – пожал плечами Гена.

– А можно я тебе принесу еще вкладышей? Прочитаешь? – зачастила Соня. А вот Аня все еще была полна подозрений:

– А ты откуда знаешь, что там написано?

– Я до переезда сюда ходила в школу с углубленным английским. С первого класса. – Ответил Гена, и это было правдой – ну, кроме «ходила». И повернулся к Соне: – Приноси, прочитаю, конечно.

– У меня их четыре, – с гордостью сказала Соня.

Лед был растоплен. Аня еще для вида построила из себя строгую, задавала вопросы, вроде «а кем родители работают» или «а чего ты не в лагере», но потом и она расслабилась.

Но Генка знал, что главное испытание впереди. Он ждал, когда появится Нин-зя.

Тем временем они разговорились – в основном, обсуждали новую школу, спрашивали про «ту, английскую». Девчонки со смехом расписывали «Ленке», что ее ждет с первого сентября – какие причуды у «русички», как лучше всего вести себя с физруком (ни в коем случае не оправдываться, злится ужасно! …лучше кивать и все признавать…) и тому подобное.

Как за его спиной очутилась Нин-зя, Гена так и не понял. Только Аня с Соней одновременно замолчали, а Гену кто-то тронул за плечо. Он вздрогнул, обернулся и увидел тощую, почти дочерна загорелую девчонку с острым носом, в обычных шортах и майке. Её можно было бы принять за мальчишку, если б не ровные, блестящие черные волосы, стриженные каре. Нина, казалась, была довольна тем, что слегка напугала «новенькую». Сухо улыбнулась и сказала: