Гений разведки - стр. 16
– Ничего. Мы люди привычные, – под общий смешок заключил кто-то из младших командиров. – Лично у меня их смердящие трупики вызывают только чувство общего удовлетворения.
– Как я погляжу, вы просто жаждете незамедлительно облачиться в намордники со слоновьими хоботами? – как-то не по-доброму покосился на него Катуков.
– Никак нет, товарищ генерал-майор! – немедленно запротестовал тот, прекрасно понимая, куда клонит командующий корпусом.
Средства противохимической защиты во все века и времена пользовались в войсках недоброй славой: применять их по доброй воле обычно никто никогда ни за что не соглашался.
– Тогда за работу! – довольно улыбнулся Михаил Ефимович.
– Есть! – рявкнули подчинённые. Одновременно и бодро.
Лесистая местность, на краю которой дымился подбитый фашистский танк, произведённый для нужд Третьего рейха в разделённой и порабощённой Чехословакии, постоянно обстреливалась противником. Но ждать наступления темноты у наших воинов не было ни желания, ни возможности.
– Ты фрицев прикончил, тебе их и хоронить, – окончательно «умыл руки» взводный.
«Что ж, мы люди негордые!»
Подгорбунский захватил плащ-палатку и впереди поступившего в его распоряжение молодого бойца Фаворова, не так давно призванного в Красную армию из какого-то небольшого подмосковного рабочего посёлка, пополз в направлении поверженного «панцерника».
Убитых и раненых пехотинцев вермахта, которых накрыло пулемётным огнём невдалеке от их собственных позиций, на поле боя уже не было – по-видимому, постарались гитлеровские санитары.
А вот танкисты, ушедшие далеко вперёд, всё ещё оставались на прежних местах.
Один «чумазый жмурик»[24] лицом вниз лежал на земле в нескольких шагах от гусеничной ленты – до спасительного леса он не дотянул около десятка метров; тело другого, точнее, верхняя его часть, как и прежде торчала из откинутого люка.
«С первым проблем возникнуть не должно, а вот со вторым придётся немного повозиться, – мысленно отметил Володька. – При том при всём придётся проявить недюжинную осторожность, чтобы самому вслед за ним не превратиться в чёрную головешку…»
Без приключений добравшись до ближнего покойника, старший сержант аккуратно уложил бездыханное тело на брезентовую материю и поволок назад, в ложбинку, к поджидавшему его напарнику. А тот сразу запустил руку вовнутрь комбинезона, чтобы достать документы фрица… В это время из унтер-офицерского зольдбуха[25] выпала какая-то печатная брошюрка. Памятка.
– Цейн геботэ фюр кригсфюрунг дес дойчен зольдатен, – прочитал вслух Фаворов, который, как выяснилось, знал толк в немецком языке.
– Ну-ка, переведи с собачьего на человечий! – зло сплюнул Подгорбунский.
– Десять заповедей по ведению войны немецким солдатом! – чётко, как по-писаному, выпалил подчинённый.
– Ох, ни фига себе! – ухмыльнулся Владимир. – Оказывается фашистские беспредельщики тоже обязаны руководствоваться какими-никакими понятиями?
– Вы о чём, товарищ старший сержант?
– Ладно… Проскакали… Всё равно тебе этого, хлопче, не понять.
– Обижаете. У меня высшее образование. Правда, незаконченное.
– У меня другая школа – между прочим, не менее выдающаяся…
– Какая?
– Это неважно, братец, ибо никто и не собирался брать под сомнение твои умственные способности. Так… Вспомнилось… Отрыжка прошлой жизни… Забудь. И начинай выполнять то, о чём я тебя просил!