Гений подземки (сборник) - стр. 27
– А, я понимаю, о чем вы говорите! «Самсунг» модели…
– Да, «Самсунг», – перебил Глебыч, потому что номер модели, откровенно говоря, не запомнил. – У вас есть продавец парень, такой… неторопливый.
– Уже нет, – сообщила девушка с некоторым сожалением. – Он уволен.
– Уволен? – упавшим голосом повторил Глебыч. Такого поворота он совершенно не ожидал. Хотел просто доплатить деньги, чтобы парню не нагорело из-за этого злосчастного «Самсунга», и вдруг – уволен!
– Да, уволен. Внимательным обязан быть продавец, а не клиент. Это ошибка продавца, не ваша. И деньги уже высчитаны из его зарплаты, так что вам не нужно ничего доплачивать. Спасибо, что пришли, может быть, еще что-нибудь купите?
Глебыч низко опустил голову, чтобы Маша не увидела его растерянного лица.
– Нет, наверное, не сейчас…
– Приходите еще! – девушка улыбнулась, Глебыч видел это, даже уставившись в пол.
Все-таки это не была дежурная улыбка. Наверное, Маше действительно нравилось работать в большом магазине и беспрерывно разговаривать с новыми людьми.
На следующий день после все изменившей встречи в метро позвонил сынуля Севки Баклужина и довольно развязно поинтересовался: будет Глебыч покупать монитор или где?
– Не буду, – тихо, но твердо ответил Глебыч. – Извини, не получается. И что вчера не пришел и не перезвонил – извини.
Голос Баклужина-младшего стал серьезнее:
– Дядя Олег, случилось что?
– Случилось, Максим. Но я сам справлюсь. До свидания. Извини еще раз…
Целую неделю Глебыч был угрюм, мрачен и нелюдим. Хорошо, что в редакции не нашлось работы, которая требовала бы его непосредственного присутствия. Глебыч писал статьи дома и отсылал их электронной почтой. На улицу он выходил всего дважды, оба раза в магазин напротив подъезда, за продуктами.
Глебыч много думал о произошедшем. Неужели между появлением и исчезновением станции «Маросейка» и его поступками существует какая-то мистическая связь? Бред ведь, сказки, небывальщина! Фантастика! Но если вспомнить слова того парня, Гения Калужско-Рижской… Глебыч глядел на черную визитку, которую по его примеру вставил в бэдж, оставшийся с прошедшего киносеминара, поверх листка со своей фамилией и названием журнала. Он знал, что когда выйдет из дому и направится к метро, приколет бэдж к свитеру.
Почему-то Глебычу хотелось, чтобы Гений Калужско-Рижской не думал о нем плохо.
Через неделю все-таки пришлось выходить из дому дальше магазина и ехать на церемонию вручения очередных премий за очередные заслуги. Глебыч частенько бывал на подобных мероприятиях. Узкий замкнутый мирок профессионалов в какой либо области, украшенная сцена, конферансье, речь, приз, вручение, жиденькие аплодисменты, полнящиеся завистью глаза в зале… Потом фуршет, бутерброды, водка, пьяные разборки и блевотина по углам. Бомонд, чтоб его.
Подобные мероприятия Глебыч не любил, но регулярно посещал по профессиональной надобности. Представители десятков замкнутых мирков уже несколько лет как здоровались с ним – примелькался, видимо.
Сегодня ехать предстояло на Таганку, в ресторан «Семь пятниц».
«Надеюсь, никакой гадости я за последнее время не совершил, – мрачно думал Глебыч, ныряя под мост окружной железки, – и станция «Измайловский парк» никуда не делась. Равно как и «Таганская-радиальная»…»
«Измайловский парк» обнаружился на месте. И наземный вестибюль, и все остальное.