Гений. Оплот - стр. 85
Мириэм Финч с первого же взгляда заинтересовалась Юджином. В нем угадывалось столько силы, любознательности и умения понимать и ценить, что она не могла остаться к нему равнодушной. Что-то заставило ее мысленно сравнивать его с зажженной лампой, отбрасывающей ровный ласковый свет. Не успев познакомиться с хозяйкой студии, Юджин стал бродить по комнате, рассматривая картины, бронзовые и терракотовые фигурки, расспрашивая, чье это, кто рисовал, кто сделал.
– Ни об одной из этих книг я даже не слыхал, – откровенно признался он, просмотрев ее небольшую, тщательно подобранную библиотечку.
– Тут есть замечательные вещи, – сказала она, подходя к нему.
Ей нравилось его простодушное признание – словно потянуло свежим ветерком. Ричард Уилер, приведший Юджина, нимало не обижался на то, что о нем забыли. Он хотел, чтобы Мириэм Финч полностью насладилась его «находкой».
– Знаете, – сказал Юджин, отрываясь от «Касиды» Бертона и глядя в карие глаза Мириэм, – у меня от Нью-Йорка голова идет кругом. Это такой замечательный город.
– Что вы имеете в виду? – спросила она.
– А то, что в нем столько всевозможных чудес. Я на днях видел лавку, где полным-полно всяких старинных украшений, драгоценностей, невиданных камней и одеяний. И, бог ты мой, чего там только нет! Такого количества вещей я не видел за всю свою жизнь. Да взять хотя бы этот непритязательный с виду дом в тихом переулке – и вдруг такая комната! Снаружи как будто ничего особенного, а внутри – прямо дух захватывает, столько роскоши, такие произведения искусства!
– Вы говорите об этой комнате? – спросила она.
– Ну конечно, – ответил он.
– Прошу вас заметить, мистер Уилер, – сказала Мириэм, обращаясь к своему молодому другу-редактору, – в первый раз в жизни меня обвиняют в том, что я купаюсь в роскоши. Поэтому, когда будете писать обо мне, не забудьте упомянуть об окружающей меня роскоши. Мне это нравится!
– Непременно, я так и сделаю.
– Обязательно. И о произведениях искусства тоже.
– Разумеется, и о произведениях искусства тоже, – сказал Уилер.
Юджин улыбнулся. Ему нравилась живость Мириэм.
– Я знаю, что вы хотите сказать, – заметила она. – Я испытывала то же в Париже. Заходишь в маленький домишко, самый обыкновенный с виду, и наталкиваешься на изумительные вещи – груды прелестных нарядов, всякая старина, драгоценности. Где это я читала такую статью?
– Надеюсь, не в «Крэфт?» – сказал Уилер.
– Нет, не думаю. Кажется, в «Харперс базар».
– Какая гадость! – воскликнул Уилер. – «Харперс базар» – нашли что читать!
– Но ведь это как раз ваша тема. Почему бы вам не написать об этом в своем журнале?
– Обязательно напишу, – пообещал он.
Юджин подошел к роялю, стал перебирать кипу нот. И опять наткнулся на незнакомые ему и, очевидно, выдающиеся вещи – «Арабский танец» Грига, «Es war ein Traum»[7] Лассена, «Элегия» Массне, «Нимфы и пастушки» Перселя, – вещи, самые названия которых говорили о чем-то ярком и красивом. Глюк, Сгамбатти, Россини, Чайковский, итальянец Скарлатти… Юджину стало ясно, как мало он знает музыку.
– Сыграйте что-нибудь, – попросил он, и Мириэм с улыбкой подошла к роялю.
– Вы знаете романс «Es war ein Traum»? – спросила она.
– Нет, – сказал он.
– Очаровательная вещь, – сказал Уилер. – Спойте!
Юджин и раньше предполагал, что Мириэм поет, но это богатство красок в ее голосе было для него неожиданностью. Голос был несильный, но приятный и теплый, и его вполне хватило для тех вещей, которые она бралась петь. Она подбирала для себя музыку так же, как туалеты, – сообразуясь со своей индивидуальностью. Лирические, исполненные поэзии интонации спетого ею романса произвели на Юджина огромное впечатление. Он был в восторге.