Генетический взрыв - стр. 27

Если я в своих дневниках, которые прилежно веду по сей день неизвестно ради чего, упомяну название и автора того самого справочника собачьих пород, это будет считаться рекламой? Можно усмехнуться, но мне не до смеха. Кончилась реклама. Так же, как права на интеллектуальную собственность. Старая проблема, и все общественные дискуссии вокруг нее мертвецки завершились в День G. Нет больше предмета для обсуждения, потребители и авторы отправились в мир иной.

То же самое касается любой другой собственности, да и прав на нее. Общее право исчезло, теперь каждая разрозненная группа людей устанавливает свои нехитрые внутренние законы, не сильно-то и отличающиеся по редким общинам. Все базируется на силе оружия, на праве сильного.

Реклама потеряла всякий смысл. Если это только не реклама крышевания, на такие услуги спрос есть и будет всегда.

Правды ради: я и не помню автора этого справочника, хорошего, между прочим, и уж тем более не обратил внимания на издательство. Красненькая такая книженция в формате автомобильного атласа, с синей полоской внизу. Сейчас она дополнила рядок томов на полке ресепшен в «Орхидее». Отработанный материал, вряд ли я открою этот справочник в ближайшее время. Слишком узко. После того как мне потребовалось разобраться в классификации птичьих, я нашел общий справочник, толстенный том, паскудное достижение человеконенавистнической рационализации издательского дела с настолько мелким шрифтом, что многое приходится читать через сильную лупу. Зато там много информации. Закинул в машину, и всегда в материале.

А ведь за тем красненьким я неспроста поехал! Уж очень хотелось завести собаку-друга, верного помощника, в компании с которым свои действия я представлял вполне кинематографично: Одиноким Дьяволом, отважно разъезжающим по асфальтовым магистралям района, аки Безумный Макс. Хорошее дело. Ты не один, рядом всегда есть верный помощник, воин с отличной чуйкой. Красота.

И чтобы не очень маленький помощничек, боевитый такой.

К собакам я отношусь почти безразлично, фанатичной любви с «уси-пуси» уж точно не испытываю. В енисейских деревнях владельцы держат псов сугубо утилитарно. В соседстве с бескрайней тайгой веками идет постоянная селекция, жестокий отсев. Толковую охотничью собаку будут холить и лелеять. Бестолковых же кормить даром никто не собирается. Однако личные предпочтения ныне значения не имеют, если ты не идиот конченый – при моей тяге к одиночным рейдам пес однозначно нужен.

Того красавчика я заметил на улице Ленина в Адлере, во дворе, рядом с крошечной парикмахерской «Эстель», куда, вспомнив по дороге о давней просьбе женщин, наведался с целью набрать всяких нужных им принадлежностей. Услышав наглую возню по соседству, пес прилежно залаял из-за забора, сначала с дежурной злостью, а потом гораздо мягче, даже с извинением в голосе, приглашающе, что ли. Мне было достоверно известно, что на этом участке никто не проживает, одни погибли, другие уехали. Поэтому, забравшись на поваленное ураганом дерево, я смело заглянул во двор.

Он бегал по кругу. Увидев меня, сел на землю и заскулил.

– Ничего себе… Что, оголодал, зверь?

Зверь тут же встал, завыл, задирая морду, и бешено замолотил в воздухе обрубком хвоста.

Кто таков? Оставленный хозяевами пес был похож одновременно и на ротвейлера, и на неополитанского мастифа, видел я такого у спасателей с Красной поляны. Крупная собака, крепкая, изрядно отощавшая, но сохранившая стать могучего бойца. Туловище компактное, мускулистое и крепкое. Холка высокая, длинная и сухая, поясница короткая, широкая. Грудь тоже широкая, грудные мышцы хорошо выделяются. Лапы – ого-го! Лапищи. Короткая шерсть. Окрас темно-рыжий, на морде выделяется серая маска с границей по внешние краешки глаз. И вот теперь о глазах.