Генетический шторм - стр. 47
И до этого горло беспокоило, да все внимания не обращал – детский сад. Как можно было так вкрячиться. Юга, весна, которая здесь – лето, море – и ангина. Так и не понял, где схватил; вяло вспоминал об аптеке, а на деле лишь чайком горячим горло размягчал. Но тут уж конкретно прижало, температура скакнула вверх, и наши женщины начали меня крепить на постельный.
Я поворчал, для порядка потряс холкой да и слег без сил, немного повалялся. Натащили мне лекарств всяких модных, под угрозой сексуального насилия залили глотку омерзительным люгольным дезодорантом дегтярного цвета и вкуса – ну и падлючья же смесь, чуть не вырвало…
Только начали девки лечить папу, как в дело вмешалась Армянская Мама – бабушка Сирануш, реальная царица армянской группировки. Золотая женщина, век не забуду.
Она резко и жестко отмела всю порошковую медицину, выгнала «этих коз» и, применяя в разговоре старинные слова «взвар», «настои» и вообще забытое мной словечко «покой», взялась за меня по-народному, потчуя травами, мазями и чуть ли не сушеными лягушками. Я слушался, почти не сопротивляясь, так как уже через четыре часа активного вмешательства Царицы почувствовал себя реально лучше. Но матрац погреть пришлось, завалился, лишь изредка выползая на балкон покурить, пока Царица не видит.
Армяне полностью освоили «Парус» всего за несколько часов.
А к концу следующего дня слева от «Орхидеи» громкими – порой даже чрезмерно – и эмоциональными хлопотами бурлил «Мини-Ереван». Девятнадцать человек – это все, что осталось от родственных семей клана, – заняли этажи согласно внутреннему статусу и тысячелетиями отработанной схеме расселения. К обеду красный кирпич стен «Паруса» со стороны «Орхидеи» еле просматривался за разноцветьем постельного и прочего белья, развешанного на веревках, а по галереям и гулким металлическим лесенкам затопали детишки. Вся эта движуха была крепко разбавлена трауром – сюрреалистично активным, словно люди хотели показной жизненной энергией заглушить скорбь и отпугнуть смерть.
И над все этим встала смотрящей бабушка Сирануш.
Плоховато еще я знаю национальные особенности народов Кавказа. Думал, там Ной, как староста, всем и вся понужает… Но расклад оказался мудрее, у них налицо четкое разделение внутренней и внешней политики клана. Внутри ограды мини-отеля все определяет Царица, под которой ходят все, и Ной в том числе.
А вот снаружи ее голос не слышен.
Перед тем как свалиться, я успел провести общее собрание.
Очень короткое и без дискуссий, наверное, минут на пять, примерно столько и длилась моя тронная речь. Спич, он же вводный инструктаж, я продумывал заранее, даже пункты на бумаге набрасывал, вычеркивая из текста блатное, хотел по-доброму… Термины умные подбирал, вспоминал, что забылось, дополнял, когда вспоминалось. На деле вышло по-другому, грубей, может быть – эффективней. Только я вышел перед народом, как повалило меня не по-детски. Чувствую, мотает, долго столбом не выстою. И вообще мне как-то не до собрания – как-то того… по хрену все стало.
Большинство расселись за столики летнего кафе «Орхидеи». Так не пойдет. Выйдя из гостиницы, я специально остановился подальше и оттуда же начал говорить – все встали и подошли ко мне.
Листок из джинсы даже не доставал, руки трясутся, глаза не видят.