Генералиссимус - стр. 76

Очевидно, она написала его ночью. Я никогда, разумеется, его не видела. Его, наверное, тут же уничтожили, но оно было, об этом мне говорили те, кто его видел. Оно было ужасным. Оно было полно обвинений и упреков. Это было не просто личное. письмо; это было письмо отчасти политическое. И, прочитав его, отец мог думать, что мама только для видимости была рядом с ним, а на самом деле шла где-то рядом с оппозицией тех лет. (Троцкисты и здесь сделали свое гнусное дело! – В.К.)

Он был потрясен этим и разгневан, и когда пришел прощаться на гражданскую панихиду, то, подойдя на минуту к гробу, вдруг оттолкнул его от себя руками и, повернувшись, ушел прочь. И на похороны он не пошел…»

Эти строки Светлана Сталина писала уже взрослой женщиной, пройдя через многие сложности собственной жизни, она имеет все основания высказывать оценочные суждения и делать определенные выводы.

В ее книге мы находим полную эволюцию личности матери: влюбленная в Сталина семнадцатилетняя гимназистка, боевая подруга на фронте, единомышленник, революционерка-большевичка, верная жена, мать двоих детей, скромная, постоянно думающая о том, как бы не скомпрометировать Сталина какими-то претензиями на материальные блага (мебель, быт в квартире – самые простейшие, в Промакадемию ездила на трамвае).

Все шло, как и полагается в дружной семье. Но начинает проявляться влияние извне. Троцкистское окружение в Промакадемии повседневно, мало-помалу (они умеют это делать) сначала зарождает сомнения относительно позиции мужа, потом – симпатии к своим позициям и, наконец, полное согласие с оппозиционерами.

Вспомните строки Светланы о «страшном письме», о том, что «самоубийца всегда думает «наказать» кого-то: «вот, мол», «на тебе», это «ужасный удар в спину».

Соглашаясь со Светланой, что это «удар в спину», хочется спросить – чей удар? Кто его нанес?

Надежда Сергеевна, как утверждает дочь, «любила его (мужа) со всей силой цельной натуры однолюба, как ни восставал ее разум, сердце было покорено однажды, раз и навсегда. К тому же она была хорошей семьянинкой. Для нее слишком много значили муж, дом, дети, ее собственный долг перед ними».

Оппозиционеры снова пытались придать самоубийству политический смысл, ссылаясь на последнее письмо Аллилуевой. Только политический смысл в этом поступке был совсем не тот, который им хотелось навязать народу.

Мне кажется, нет надобности делать какие-то предположения, ответ очевиден, он на поверхности: оппозиционеры-сионисты были большие мастера влиять на психику, на взгляды, на поведение человека, плести интриги. Наверняка, это была хорошо ими подготовленная, отрежиссированная, именно политическая акция. Они нанесли удар в спину Сталину рукой любимого человека – Надежды Сергеевны Аллилуевой. В этом и заключался главный политический смысл содеянного.

Как ни тяжел был этот удар, Сталин выстоял. Но, наверное, сделал глубокую зарубку в своей цепкой памяти и, когда пришло время, напомнил некоторым «невиновным жертвам террора» и эту свою боль.

Это произошло 1 декабря 1934 года в Ленинграде. Существуют две версии. Первая – бытовая: якобы Сергей Миронович ухаживал за женой Николаева Мильдой Драуле, и Николаев убил Кирова из ревности. Убийца и сам в начале следствия придерживался именно этого. Вторая версия – политическая, а точнее, полностью политизированная: Сталин организовал убийство Кирова, опасаясь его как конкурента на пост Генерального секретаря партии. Киров был хорошим организатором и оратором, он пользовался большим авторитетом. Якобы при выборах руководящих органов партии на XVII съезде за Кирова проголосовало столько же, сколько за Сталина, ходили разговоры, что надо бы заменить его на Кирова. И вот Сталин организовал это черное дело – убрал соперника.