Генералиссимус - стр. 2
«…За проявленное красноармейцем Карповым Владимиром Васильевичем отличие в боях с немецкими захватчиками судимость по приговору Военного трибунала Среднеазиатского военного округа… с него снята… 20. 02. 1943 г.»
В общем, есть у меня все основания обижаться на Иосифа Виссарионовича. И тем не менее…
Мои предыдущие книги были честными и правдивыми, не изменяю себе и в этом повествовании – о Генералиссимусе. Не ставлю перед собой цели оправдывать или осуждать Сталина. Я намерен, как всегда, изложить все объективно.
Несколько слов о стиле и конструкции этой книги.
Все изложенное строго документально. Может быть, кому-то покажется, что документов и цитат многовато, но я исходил из того, что сами-то читатели не могут познакомиться с многими первоисточниками, которые существуют, но, как говорится, простому смертному недоступны. Что касается моих бесед с людьми, окружавшими Сталина (друзья и враги), то эти, в том числе магнитофонные, записи поистине уникальны, потому что собеседники мои оставили наш бренный мир.
Заранее соглашаюсь со всеми возможными замечаниями по части множества цитат и заимствований из различных публикаций и поясняю: я хотел написать более полную книгу о Сталине, поэтому и включил широко известные старшему поколению, но неизвестные новому эпизоды из его жизни и деятельности.
В чем заключается особенность этого жанра? Я не претендую на эпическое полотно: эта книга не роман и не повесть. Она представляет собой мозаику, собранную из найденных мною и другими авторами, известными и малоизвестными, деяний Сталина. Главная забота моя – создание как можно более полной картины жизни нашего именитого соотечественника.
Многие участники войны, зная, что я пишу книгу о Генералиссимусе, прислали пожелания, советы, эпизоды из жизни Сталина. Все это я с благодарностью использую.
Мозаика, как и другие жанры, имеет право на существование. В этом отношении опорой для меня служит мнение Белинского: «Кажется, что бы делать искусству (в смысле художества) там, где писатель связан источниками, фактами и должен только о том стараться, чтобы воспроизвести эти факты как можно вернее? Но в том-то и дело, что верное воспроизведение фактов невозможно при помощи одной эрудиции, а нужна еще и фантазия. Исторические факты, содержащиеся в источниках, не более как камни и кирпичи: только художник может воздвигнуть из этого материала изящное здание».
Я, современник Сталина, пережил те же исторические события, поэтому имею все основания на то, чтобы высказывать свои суждения по поводу поступков и событий, которые совершали их участники. Я веду прямой разговор с читателями потому, что это мой стиль. В таком сложном сооружении, каким является мозаика с огромным количеством документов, фактов, действующих лиц и их поступков на протяжении почти ста лет, я считаю, должен быть поясняющий «поводырь» – собеседник.
Порой подробно излагаются поиски документа, рассказ очевидца, подступы к событию или даются мои комментарии – это необходимая атмосфера мозаики, она как воздух объединяет все в единое целое и не оставляет неясностей, недоговоренности, разночтений.
Пять лет я работал над этой рукописью, можно, да и нужно бы, еще потрудиться, подшлифовать язык, кое-что сократить, кое-что добавить. Но… Я решаюсь на эту публикацию по совету и добрым отзывам друзей, которые прочитали рукопись. Уходят из жизни боевые друзья и писатели, младше меня по возрасту. А у меня за плечами восемьдесят очень трудных лет. Может и меня подстеречь печальная неожиданность. А книгу эту – самую значительную в моем творчестве – очень хочется (не скрываю этого) подержать в руках, полистать в тиши кабинета, еще раз пройти вместе с читателями по грозным, трудным и радостным годам XX века, в котором жил и работал не только Сталин, но и мы, старшее поколение. Это и наша жизнь.