Генерал-фельдмаршал светлейший князь Михаил Семенович Воронцов. Рыцарь Российской империи - стр. 2
Как было сказано, М.И. Воронцов сыграл важную роль в воспитании и становлении своих племянников – А.Р. Воронцова, С. Р. Воронцова и Е.Р. Дашковой. Дом канцлера был для них местом, где они приобщились к просвещению, получили первые уроки государственной деятельности. Недаром впоследствии С. Р. Воронцов, А.Р. Воронцов и Е.Р. Дашкова причислялись современниками к наиболее просвещенным представителям российской аристократии второй половины XVIII столетия.
Несмотря на различия характеров, всех троих объединяла феноменальная работоспособность и особое отношение к службе как к возможности выполнить свой долг перед Отечеством.
На открытии Российской Академии наук Е.Р. Дашкова выступила с программной речью, в которой наметила основные направления ее работы. В конце выступления она заверила слушателей: «Будьте уверены, что я всегда гореть буду беспредельным усердием, истекающим из любви моей к любезному Отечеству, но всему тому, что сему нашему обществу полезно быть может, и что неусыпною прилежностью буду стараться заменить недостатки моих способностей»[8].
Идея любви к Отечеству заложена и в словах С. Р. Воронцова, смысл которых заключается в том, что он не принадлежит ни к какой партии своего Отечества: «Я русский, и только русский»[9].
Быть полезным России – значит честно выполнять свой долг на служебном поприще. Успехи в карьере – своеобразная оценка деятельности, будь то государственная или военная служба. При этом Александр Романович и Семен Романович Воронцовы весьма осторожны в выборе средств для продвижения по служебной лестнице. Должность для них – не самоцель. Честь, доброе имя – дороже любого благополучия. «На службе ничего не приобрели, – пишет в автобиографии С. Р. Воронцов, – а напротив, всегда тратили свое: начальствуя полком, я не только не извлекал из него выгоду, как другие, но расходовал собственное достояние, в чем могу сослаться на всех гренадер, которые еще налицо»[10]. В свою очередь, А.Р. Воронцов полагал, что каждый человек имеет, сообразно своим достоинствам, внутреннюю цену, отнять которую не в состоянии никто. Такое понимание, думается, ближе всего к содержанию внутреннего мира представителей семьи Воронцовых.
В период правления Екатерины Великой братья Воронцовы подчинили долгу свои чувства, честно выполняя возложенные на них обязанности.
В характере С. Р. Воронцова, по мнению современников, не было своеобразной охранительной сдержанности в выражении мыслей. Он высказывал свои мнения открыто, не только в личной, но и в официальной переписке, несмотря на предостережения друзей и родных. Он понимал ответственную роль перед Отечеством в честном выражении своих взглядов[11]. В конечном итоге в конце царствования Екатерины II у С. Р. Воронцова начались осложнения на службе.
Александр Романович Воронцов постоянно опровергал в Совете представления всесильного Потемкина. «Я не понимаю, зачем нас посадили в Совет: что мы – чучела или пешки, что ли?»[12] – заявлял А.Р. Воронцов безмолвствующим членам Совета. Для подобных действий было необходимо иметь достаточно гражданского мужества. По словам Радищева, А.Р. Воронцов принадлежал к числу «крепких» душой людей, был «душесильным» человеком[13]. Одним из примеров стойкости А.Р. Воронцова являлся тот факт, что он не побоялся дать приют своему другу, швейцарцу Лафермьеру, секретарю и библиотекарю Императрицы Марии Федоровны, отстраненному от Двора Императором. На могильном памятнике Лафермьеру, поставленном в селе Андреевском А.Р. Воронцовым, надпись: «Другу искреннему, испытанному и благородному, при Царском Дворе непорочно проживавшему»