Гедонисты и сердечная - стр. 15
Солнечный луч упал на лицо Марфы. Задержался в спутанных волосах, погрел бледные веки, и они поднялись. Занавес снова открылся…
– Есть хочется… – удивленно проговорила она. Села и, опираясь на руки, ловко переместила попу к изголовью. Оперлась на кроватную спинку.
– Кофе? Мюсли? – тихо спросил Филипп, проверяя бытовыми словами, вернулась ли она к нему. И, не дав времени на ответ (испугался, что он будет отрицательным?), суетливо поторопился: – Я сейчас приготовлю, ты не вставай! – И, жалобно заглянув в глаза жены, метнулся из комнаты. – Может, лучше кашу геркулесовую сварить? – крикнул он уже из кухни. – Сколько хлопьев сыпать?.. Пожиже хочешь или погуще?.. А ее кипятком заливать или холодной водой?..
Обычная ситуация: чтобы получить завтрак в постель, слишком умелая хозяйка, избаловавшая близких своей ловкостью, должна встать, приготовить еду, поставить ее на поднос и снова лечь. Есть, правда, надежда, что любящий муж сумеет донести еду и по дороге не опрокинуть на себя горячий кофе…
Марфа не стала искушать судьбу. Заскочила в туалет, в ванной почистила зубы, халат на плечи – и вот уже они за своим шатким столом пытаются понять: почему она вырубилась? И почему именно на даче Мурата?..
– Ну зачем ты туда потащилась… – Отводя взгляд от бледного Марфиного лица, Филипп старался, чтобы в его голосе не проступил упрек.
– Мне стыдно было, что так не хочется к нему заходить… – виноватилась Марфа. – Улыбалась – только бы не подумал, что пренебрегаю… Человек же, зачем обижать…
– А себя обижать тебе не впервой… Дай мне слово, что покончишь с этой своей самоотверженностью!
Вот во что чаще всего преобразовывается мужская растерянность – в прокурорский тон… После таких разговоров у мужей остается уверенность, что они – опора, что без них бедняжки жены пропадут… Приятно…
– Я там, в Рузе, плохо спала, – продолжала оправдываться Марфа. – И вечером приняла таблетку, которую мне невропатолог прописал… Помнишь, после того обморока…
Еще бы не помнить…
Сколько она тогда пролежала на полу, так и осталось неизвестно. Филипп несколько часов писал и в Интернете копался, пару раз вышел из кабинета на кухню, чаю попить, – и не обратил внимания на тишину за стеклянной дверью. Позвал жену, когда захотелось поесть. Зашел в комнату, а Марфа как раз и очнулась. Бледнющая. Вот как сейчас… «Скорую помощь» не разрешила вызвать, но к врачу на следующий день сходила.
– Может, опять был спазм головного мозга… Не подходят мне их таблетки… – Виновато и с какой-то детской надеждой Марфа посмотрела на мужа.
– Да мне тоже черт-те что напрописывали! Я даже целую неделю травился их лекарствами. В результате все время сонный ходил, а уж как только почувствовал… – Филипп запнулся, но быстро нашел пристойный словесный эквивалент для описания сугубо мужской физиологии, – почувствовал притупление некоторых эмоций… На фиг мне такое лечение – пусть меньше проживу…
Может, обе головы, взбодренные крепким кофе, и еще до чего-нибудь бы додумались, но тут зазвонил телефон. Вспорол благодушие.
– Даша? Так рано! – вскрикнула Марфа, метнувшись в коридор к аппарату. – Алло!.. А, это ты, Маш… Что?! Что-о-о… повтори… – потерянно просила она, возвращаясь на кухню с трубкой, вжатой в ухо. – Мама умерла сегодня ночью, – прикрыв микрофон левой ладошкой, прошептала Марфа, распахнутыми глазами глядя на мужа.