Гедда Габлер (пьесы) - стр. 31
В комнату входит ф о г т, пунцовый от гнева. За ним трусит Б и л л и н г.
Ф о г т. Что за бесчинство?!
Д о к т о р С т о к м а н. Больше почтения, дражайший Петер. Теперь я в городе начальник. (Прохаживается взад-вперед.)
К а т р и н а (чуть не плача). Довольно, Томас!
Ф о г т (ходит за ним по пятам). Отдай мою трость и фуражку!
Д о к т о р С т о к м а н (в прежней манере). Если ты начальник полиции, то я всему городу начальник, я – мэр, понял?
Ф о г т. Повторяю: сними фуражку. Не смей так обращаться с форменным головным убором.
Д о к т о р С т о к м а н. Ой-ой! Ты думаешь запугать льва, проснувшегося в народе, какой-то фуражкой? Так чтоб ты знал – завтра мы сделаем революцию! Ты грозился уволить меня? А вот теперь я уволю тебя – отстраню от всех твоих ответственных должностей. Думаешь, я не могу? Еще как могу! Со мной все силы общества, от которых зависит победа. Ховстад и Биллинг громыхнут «Народным вестником», Аслаксен выведет свой Союз домохозяев.
А с л а к с е н. Я не сделаю этого, господин доктор.
Д о к т о р С т о к м а н. Конечно, сделаете.
Ф о г т. Ага. Но господин Ховстад, возможно, все же решит примкнуть к агитации?
Х о в с т а д. Нет, господин фогт.
А с л а к с е н. Конечно, господин Ховстад еще не сошел с ума, чтобы за ради чужих фантазий похоронить и себя, и газету.
Д о к т о р С т о к м а н (озирается). Что все это значит?
Х о в с т а д. Господин доктор, вы представили ваше дело в ложном свете, поэтому я не могу вас поддержать.
Б и л л и н г. Да уж, узнав все, что господин фогт любезно растолковал мне наедине.
Д о к т о р С т о к м а н. Ложном?! Вот уж не ваша забота. Просто напечатайте мой текст, а его правоту я сам отстою.
Х о в с т а д. Я его не напечатаю. Не могу, не хочу и не смею печатать ваш текст.
Д о к т о р С т о к м а н. Не смеете?! Что за бред. Вы редактор, а редакторы как раз и заправляют прессой, насколько я знаю.
А с л а к с е н. Нет, господин доктор, заправляют подписчики.
Ф о г т. Да, к счастью.
А с л а к с е н. Общественное мнение, читающая публика, домохозяева и прочие, вот кто заправляет газетами.
Д о к т о р С т о к м а н (сдерживаясь). И все они против меня?
А с л а к с е н. Да. Потому что среднее сословие разорится, если ваше сообщение будет напечатано.
Д о к т о р С т о к м а н. Угу, вот оно как.
Ф о г т. Мою фуражку и трость!
Доктор Стокман снимает фуражку и кладет ее и трость на столик.
Ф о г т (берет то и другое). Вот и все. Твое правление стремительно пришло к концу.
Д о к т о р С т о к м а н. Это еще не конец. (Ховстаду.) Значит, напечатать мое сообщение в «Народном вестнике» невозможно?
Х о в с т а д. Абсолютно невозможно. В том числе и с точки зрения последствий для вашей семьи.
К а т р и н а. Господин Ховстад, не извольте беспокоиться о нашей семье.
Ф о г т (достает из кармана лист бумаги). Дабы ввести публику в курс дела, достаточно вот этого. Доподлинное объяснение. Извольте.
Х о в с т а д (берет бумагу). Хорошо. Я прослежу, чтобы его заверстали в номер.
Д о к т о р С т о к м а н. А мой текст – нет? И вы уверены, что заткнуть рот правде и мне так легко? Дудки! Ходко-гладко у вас не выйдет! Господин Аслаксен, немедленно напечатайте мою статью отдельной брошюрой – за мой счет, я сам буду себе издателем. Мне надо четыреста штук, нет, пятьсот или шестьсот.