Гедда Габлер (пьесы) - стр. 25

Х о в с т а д. Лучше мне ничего за душой не иметь!

Б и л л и н г. Слушайте, слушайте.

А с л а к с е н (с улыбкой). Хм. Вот на этом вашем стуле за конторкой редактора (показывает рукой) до вас сиживал губернский уполномоченный господин Стенгорд.

Б и л л и н г (сплевывая). Тьфу! Перебежчик!

Х о в с т а д. Я не двурушник и никогда им не стану!

А с л а к с е н. Политику ни от чего не след зарекаться, господин Ховстад. Да и вам, господин Биллинг, нелишне сбавить обороты, раз уж вы хлопочете о месте секретаря мэрии.

Б и л л и н г. Я?!

Х о в с т а д. Правда, Биллинг?

Б и л л и н г. Да ну какого черта… Это я только чтоб над советом мудрейших поглумиться, сами понимаете.

А с л а к с е н. Не моего ума дело, но раз уж меня обвиняют в трусости и уличают в противоречивости, то должен напомнить, что политическое прошлое типографщика Аслаксена известно каждому. Какие у меня были взгляды, такие и остались, разве что умеренности прибавилось. Сердцем я неизменно с народом, но не стану отпираться, что разум теперь больше тянется за властями, местными, понятное дело. (Уходит в типографию.)

Б и л л и н г. Не пора ли нам расстаться с ним, Ховстад?

Х о в с т а д. Вы знаете другого, кто бы не требовал вперед плату за бумагу и печать?

Б и л л и н г. Проклятье! И почему у нас нет этого злосчастного оборотного капитала?

Х о в с т а д (садясь за конторку). Да уж, были бы у нас деньги…

Б и л л и н г. А что, если обратиться к доктору Стокману?

Х о в с т а д (перелистывает бумаги). Что толку? У него самого ничего нет.

Б и л л и н г. У самого нет, но у него в запасе славный старикан Мортен Хииль по прозвищу Барсук.

Х о в с т а д (продолжая писать). А вы твердо знаете, что у старикана кое-что водится?

Б и л л и н г. Это такое кое-что, что убей бог! И часть достанется семье Стокмана. Старик небось уж не забудет отписать хотя бы детям.

Х о в с т а д (поворачивается вполоборота). Вы на этом строите свои расчеты?

Б и л л и н г. Строю? Да ничего я ни на чем не строю.

Х о в с т а д. Вот и правильно. И на должность в мэрии тоже не рассчитывайте, потому что вы ее не получите, уверяю вас.

Б и л л и н г. Думаете, я сам не знаю? Но меня и заводит, что я должности не получу. Когда человека вот так заглазно списывают со счетов, у него распаляется боевой задор. Что нелишне в нашей сонной заводи – хоть нервы пощекотать.

Х о в с т а д (продолжая писать). Да, да.

Б и л л и н г. Но ничего, скоро они обо мне услышат! Пойду напишу воззвание к домохозяевам. (Уходит в комнату справа.)

Х о в с т а д (сидит за конторкой, грызет ручку; с расстановкой). Хм, вот оно что. (В дверь стучат.) Войдите!

Входит П е т р а.

Х о в с т а д (вскакивает). Вы? Заглянули к нам?

П е т р а. Да, простите.

Х о в с т а д (подвигая ей кресло). Не угодно ли присесть?

П е т р а. Нет, спасибо, я на секунду.

Х о в с т а д. Видимо, вы по делам отца?

П е т р а. Нет, по своим. (Вытаскивает книгу из кармана пальто.) Это тот английский рассказ.

Х о в с т а д. Отчего вы его возвращаете?

П е т р а. Потому что не хочу его переводить.

Х о в с т а д. Но вы так твердо обещали.

П е т р а. Да, но я тогда его не читала. Вы ведь сами тоже не прочли?

Х о в с т а д. Нет, не прочел, потому что я не знаю английского, но…

П е т р а. Ну вот, поэтому должна вам сказать, что «Народному вестнику» надо поискать другой рассказ. (