Где зреют апельсины. Юмористическое описание путешествия супругов Николая Ивановича и Глафиры Семеновны Ивановых по Ривьере и Италии - стр. 19

– Oui, monsieur. Quel vin désirez-vous?

Было заказано и вино, причем Капитон Васильевич прибавил:

– Е оде’вы рюс.

– Vodka russe? Oui, monsieur… – поклонился гарсон.

– Да неужели водка здесь есть? – радостно воскликнул Николай Иванович.

– Есть. Держут. «Вдову Попову» сейчас подадут.

– Ну, скажи на милость, а мы в Париже раза три русскую водку спрашивали – и нигде нам не подали. Так потом и бросили спрашивать. Везде коньяком вместо водки пробавлялись.

– То Париж, а это Ницца. Здесь русских ступа непротолченная, а потому для русских все держат. В ресторане «Лондон-Хаус» можете даже черный хлеб получить, икру свежую, семгу. Водка русская здесь почти во всех ресторанах, – рассказывал Капитон Васильевич.

Конурин просиял и даже перекрестился от радости.

– Слава Богу! Наконец-то после долгого поста русской водочки хлебнем, – сказал он. – А я уж думал, что до русской земли с ней не увижусь.

– Есть, есть, сейчас увидитесь, но только за нее дорого берут.

– Да ну ее, дороговизну! Не наживать деньги сюда приехали, а проживать. Только бы дали.

– Вон несут бутылку.

– Несут! Несут! Она, голубушка… По бутылке вижу, что она!

Конурин весело потирал руки. Гарсон поставил рюмки и принялся откупоривать бутылку.

– А чем закусить? – спрашивал собеседников Капитон Васильевич. – Редиской, колбасой?

– Да уж что тут о закуске рассуждать, коли до водки добрались! Первую-то рюмку вот хоть булочкой закусим, – отвечал Конурин, взяв в руку рюмку. – Голубушка, русская водочка, две с половиной недели мы с тобой не виделись. Не разучился ли уж я и пить-то тебя, милую? – продолжал он.

– Что это вы, Иван Кондратьич, словно пьяница приговариваете, – оборвала его Глафира Семеновна.

– Не пьяница я, матушка, а просто у меня привычка к водке… Двадцать лет подряд я без рюмки водки за стол не садился, а тут вдруг выехал за границу и препона. Вот уж теперь за эту водку с удовольствием скажу: вив ля Франс!

Мужчины чокнулись друг с другом и выпили.

– Нет, не разучился пить ее, отлично выпил, – сказал Конурин, запихивая себе в рот кусок белого хлеба на закуску и стал наливать водку в рюмки вторично. – Господа! Теперь за ту акулу выпьемте, что мы видели давеча на берегу. Нужно помянуть покойницу.

Гарсон между тем подал редиску, масло и колбасу, нарезанную кусочками. Водкопитие было повторено. Конурин продолжал бормотать без умолку:

– Вот уж я теперь никогда не забуду, что есть на свете город Ницца. А из-за чего? Из-за того, что мы в ней нашу русскую, православную водку нашли. Господа! По третьей? Я третью рюмку наливаю.

Собеседники не отказывались.

Гарсон подал омлет.

– Неси, неси, господин гарсон, назад! – замахал руками Конурин.

– Отчего? Ведь это же яичница, – сказал Капитон Васильевич.

– Знаем! В Париже нам в эту яичницу улиток зажарили. Да еще хорошо, что яичница-то, кроме того, была и незажаренными улитками в раковинах обложена, так мы догадались.

– Что вы, помилуйте, да это простая яичница с ветчиной. Видите, красная копченая ветчина в ней, – пробовал разубедить Конурина Капитон Васильевич.

– А кто поручится, что это не копченая лягушка? Нет, уж я теперь дал себе слово за границей никакой смеси не есть.

– И я не буду есть, – отрицательно покачала головой Глафира Семеновна, сделав гримасу.

Ели только Николай Иванович и Капитон Васильевич.