Где ты, Жанна? - стр. 6
Племянник, молча, провел меня задворками через ряд решетчатых дверей и благодушного сержанта в комнату для свиданий. Лепеху он привел минут через пять.
– Только поскорей, – прохрипел хмурый родственник сазановского следователя и удалился. Уходя, он для чего-то погрозил моему собеседнику кулаком.
Мы остались одни. Предо мной сидел крепкий парень. В его плотно сбитой фигуре чувствовалась огромная физическая сила, а внимательный взгляд серых глаз из-под темных сросшихся бровей ясно вещал и о не малой крепости духа. Сразу видно – тертый и очень уверенный в себе человек. Такому палец в рот не клади, мигом его оттяпает, а затем еще и за пищик больно прихватит. Решаю играть с ним в открытую.
– Я частный детектив и работаю по заказу жены убитого тобой человека.
– А у этого урода еще и жена есть? – усмехается Лепеха.
Я насторожился. Почему он назвал незнакомого человека «уродом»? Почему, вдруг? Боюсь спугнуть закружившую в тесном помещении птицу удачи, спрашиваю осторожно.
– А ты был раньше знаком с убитым?
– Чего? – хмурится Лепеха. – С какой радости я с ним должен быть знаком? Я его до того дня никогда не видел. Хреновый день у меня тогда выдался. Встал со страшного похмела, бабок – ноль. Пошел на вокзал, чтоб чего-нибудь замутить. Поправиться очень хотелось. Вижу, фраер у ларька пиво покупает и лопатник у него солидный. Вот бы, думаю, в темном бы уголке его прижать да перышком пощекотать при таком-то лопатничке. И тут этот фраер в парк привокзальный пошел. Я за ним. В кустах нагнал. Нож к горлу. Давай, дескать, деньги. А он сопротивляться вздумал. Придурок. Я же злой с похмелья бываю. Вот и замочил его. Замочил, лопатник в руку и…
– А вот и не сходится, – как неожиданно обрадовался я. – Не брал ты у него кошелька.
– Как это? – вздрогнул зек.
– А вот так, – продолжаю наседать. – Я опись вещей убитого видел и там портмоне с деньгами записано.
– Нашел чем удивить, – смеется Лепеха. – Чего, у человек двух лопатников не может быть, да сколько хочешь. Может, он там заначку от жены держал. Мы ж не знаем с тобой. Да, один мой кореш по пять лопатников при себе носил. Фишка у него такая…
Здесь собеседник прав на все сто. Второй кошелек с деньгами – не аргумент. Вернее, аргумент, при хорошей проработке. У меня ж сейчас никакой проработки не было, ляпнул и всё. Не в жилу, как говорится. Пробую выяснить точное время убийства. Только начал выяснять, а невольник в голос смеется.
– Ну, ты даешь, – еще раз мотает он стриженой под ноль головой. – Я день-то тот смутно помню, а ты меня про минуты спрашиваешь…. Чудак-человек, я ж тебе говорю: с похмелья я был. С жестокого.
Все мои слабенькие надежды найти в урюкинской колонии малюсенький кончик ниточки рвались как утренняя паутина в малиннике. В качестве последней попытки пытаюсь предъявить Лепехе, фото Жанны. А чем черт не шутит?! Лепеха на фотографию глянул мельком, и давай, ни с того ни да с сего орать на меня.
– Чего тебе надо?! Кто тебя подослал?! Чего дурачка корчишь?! Гнида! Надоел ты мне! Говори прямо! Чего надо?! Я знаю, кто тебя прислал! Козел! Развести меня хочешь?! Фраера нашел?!
Стойко переживаю шум с оскорблениями, молча, всматриваюсь в лицо зека. Дескать, покричи, покричи, потом разговаривать с тобой полегче будет. Видали мы таких. Надоест орать. Надоест. И действительно, надоело ему скоро связки голосовые напрягать, но дальше события стали разворачиваться совсем не так, как я ожидал. С минуту он покричал, притих, а потом прыгнул на меня. Я от неожиданности крайне неосторожно откинулся назад и свалился с привернутой к полу табуретки. Конечно, если б не так неожиданно, то я б ему показал, где раки зимуют, а тут… Лепеха бьет меня кулаком в лицо, а потом предплечьем стал сильно давить на шею. Дышать нечем, боль адская! Собираю последние силы и пытаюсь ударить его коленом по спине. С первого не получилось, помешал табурет. А вот со второго раза я изловчился и ударил! Сразу хватка его ослабла. Лепеха падает на бок, а я, не успев удивиться столь удачному удару, вскакиваю на ноги. И уже на ногах понимаю, что мой удар здесь не причем. Противника поверг резиновой дубинкой племянник Сергея Анатольевича – Гена. Грамотно у него получилось. Профессионально помолотив зека, Геннадий одарил меня нецензурщиной этажей этак в восемь и выпроводил на волю. Пока мы шли, несколько нелицеприятных слов было сказано и в адрес Сергея Анатольевича. Слышал бы товарищ следователь эти изысканные в некоторых кругах эпитеты! Я б такого отношения к себе от племянника не стерпел. Ладно, постороннего так поносить, но родного дядю… Тут беспределом попахивает. Однако, это их дело семейное. Разберутся. Мне ж надо сейчас о своем думать. Думать и поскорее к Энску мчать! Пора наверстывать упущенное время.