Размер шрифта
-
+

Газуня и Загуля из Чудолесья. Чудолесики - стр. 10

Близнецы назвались.

– Это вы тут мешок разложили? – кивнул гриб на узелок. – Ещё чуть-чуть и прямо на меня. Хорошо, не задавили.

– Мы сейчас уберём, – отодвинул узелок Загуля.

– Да ладно. Он мне уже не помешает. А вы откуда взялись?

– А мы и не знаем, – потупилась Газуня.

Но братец не стал смущаться.

– А ты откуда взялся? – спросил он. – Тебя тут тоже не было. А мы первые

здесь стояли.

– Я же говорю, я всегда здесь расту. Это моё место. Я из-под земли появился.

– А вот вы откуда появились?

– Вот мы и хотели бы узнать, – понадеялся услышать ответ Загуля. – Ты не знаешь?

– Даже не представляю.

– Говорят, сова всё знает, – сказала Газуня.

– Да, сова многое может рассказать.

– А где Самая Толстая Ёлка? Она там живёт.

– Не знаю. Но зато я могу показать, где Самая Толстая Осина, – ответил гриб.

– Нет, нам нужна Ёлка, – вздохнула Газуня.

Вдруг раздалось гулкое пощёлкивание. Это было лесное воркованье или, попросту, токованье. Оно доносилось из-за стволов деревьев. А в просвете меж деревьев кто-то с крыльями и раскинутым веером хвостом ходил по траве.

– Ой а это не сова ли? – спросил Загуля.

– Нет, это глухарь, – ответил подосиновик.

– А что он там делает? – вглядывалась сестрица.

– Токует.

– Тоскует? – переспросила она.

– Да, и тоскует, и печалится.

– Пойду у него спрошу, где Самая Толстая Ёлка, – направился к птице братец.

– Бесполезно, – остановил его подосиновик.

– Почему?

– Он всё равно ничего не услышит. Его потому глухарём и зовут.

– Неужели ничего не услышит?

– Абсолютно. А если и услышит, то только свою Копалушечку.

– Кого?

– Копалушечку, подружку свою. Он ей и песню поёт. Вон слышите?

Близнецы прислушались. А красивая лесная птица запела:

– Когда утром на болоте
Поднимается заря,
Вы в глазах печаль найдёте
У меня, у глухаря.
Я хожу машу крылами
Иль с надеждою стою
И зову, зову часами
Копалушечку свою.
– Где ж ты, душечка,
Капалушечка?
Выйди, сердце мне не рви.
Я хожу в тоске,
Жизнь на волоске —
Умираю от любви!
Для тебя я сто серёжек
На берёзке отыщу.
А тропу у твоих ножек
Я брусничкой умащу.
Где ж ты, где ж ты,
друг мой милый?
Вот уж высохла роса.
Прилетай – тебя рябиной
Угощу, моя краса.
Грянет выстрел – смолкнет песня.
За тебя подставлю грудь.
Только было б лучше вместе
Улететь куда-нибудь,
Где ни лисы, где ни волки
Не сумеют нас поймать.
И в глухой-глухой сторонке
Будем жить да поживать.

Глухарь умолк.

– А где она, эта Копалушечка? – спросила Газуня.

– Где-то здесь рядом.

– А чего ж она не летит к нему? – возмутился братец. – Не слышит, что ли?

– Может, и не слышит. А может, притворяется.

– И долго она будет притворяться?

– Не знаю. Вчера целый день притворялась.

– А ты откуда знаешь? Тебя же вчера не было.

– Я был, но только маленький. И песню эту уже сто раз слышал. Я под неё хорошо засыпал.

– А что же глухарь к капалушечке сам не идёт? – спросил Загуля.

– А может, ему попеть захотелось.

– Да, хорошо поёт, – похвалила певца сестрица.

– А может, глухарь и не знает, где его краса прячется, – добавил Сил Силыч.

– А мы с Газуней друг от друга не прячемся. А спрячемся – скажем куда.

– Значит, вы не умеете в прятки играть.

– Нет, не умеем.

– А я умею, – похвастался подосиновик. – Меня не каждый найдёт. И вы меня не сразу нашли. – И показать, какой он ловкий, гриб поднял траву и скрылся.

– Эй, подосиновик! Ау! – изумилась Газуня.

Страница 10