Гатчинский бес - стр. 18
Ввиду обеденного часа в общем зале трактира было довольно людно и шумно. В громкий говор вплетался звон бокалов, ножи и вилки звучно стучали по тарелкам. Воздух загустел от ароматов кухни и табачного дыма. Сергей, морщась, окликнул полового.
– А что, братец, нет ли у вас отдельного кабинета? – спросил он.
Половой внимательно посмотрел на Белозерова.
– Есть, как не быть, – ответил с широкой улыбкой. – Да только там уже сидит господин, обед заказал. Ежели согласны устроиться на двоих…
– Согласен, согласен. Все не в общем зале уши мозолить.
Парень отвел Сергея на второй этаж и предупредительно распахнул дверь кабинета. В небольшой комнате за накрытым столом сидел широкоплечий мужчина лет сорока в добротном коричневом костюме. Он явно скучал и меланхолически разглаживал белоснежную салфетку.
– Сударь, не будете возражать, если к вам еще один господин присоединится? – спросил половой с полупоклоном.
– Не буду, – столь же меланхолически ответил мужчина. – Однако больше никого не надо. Этак уже не отдельный кабинет получится, а общий зал. Верно я говорю, сударь?
– Абсолютно так, – согласился Сергей, усаживаясь за стол.
Приняв заказ, половой удалился, а мужчина повернулся к Белозерову и негромко сказал:
– С приездом, Сергей Васильевич. Как добрались?
– Спасибо, все хорошо, Иван Николаевич.
– Ну, вот и познакомились, – сказал мужчина, с улыбкой пожимая Белозерову руку.
Одетый в штатское платье подполковник Болотин был помощником гатчинского дворцового коменданта генерала Черевина и доверенным человеком обер-прокурора Победоносцева.
Глава четвертая
Ефрейтор Мордвинов прослужил уже пятнадцать лет и заслуженно считался образцовым солдатом. Ротный командир всегда ставил его в пример всем прочим: надежен, крепок, исполнителен, с оружием на «ты». Сводногвардейская рота, в которой нес службу Мордвинов, охраняла Гатчинский дворец вместе с кирасирами, кавалеристами и полицейскими, и государь, делая смотр войскам, не раз поощрительно хлопал по плечу ефрейтора, который статью и ростом не уступал ему самому.
Месяц назад Мордвинов сошел с ума.
Однажды ночью он вдруг вскочил с кровати и в одном белье принялся бегать по казарме. При этом он вопил что-то невнятное и крушил все, что попадалось под руку. Дежурному, хотевшему его урезонить, одним ударом свернул скулу. Озверело отбивался от сослуживцев, которые сообразили, что дело плохо, и начали вязать буйного. А когда наконец одолели, все рвался из рук, истошно крича со слезами одно-единственное слово: «Государь, государь!..» Потом сомлел. В госпиталь увезли в бессознательном состоянии, по сей день там и пребывает.
В полку с горьким недоумением пытались понять, отчего Мордвинов рехнулся. Ясно, что для этого требовались весьма серьезные причины, но что именно произошло? Может, горе какое внезапное? Да нет, не было никакого горя. Ефрейтор отличался спокойным нравом и рассудительностью и вообще всегда пребывал в ровном настроении. Может, письмо из родных мест пришло с дурными вестями? Но не получал он за последнее время никаких писем. Может, кто-то притеснял по службе и довел до психического расстройства? Ну, это вообще курам на смех. Кто же старослужащего, да еще образцово-показательного, будет притеснять? И уж вовсе непонятно, почему Мордвинов в безумии все звал государя… В общем, домашнее расследование зашло в тупик.