Гатчинский бес - стр. 12
Пожав руку обер-прокурора, Сергей минут на пять остался в кабинете один. Если не считать скачущих мыслей, разумеется. Отдышался. Вот у них как, в Питере-то… Сулят изрядно вознаграждение, а за что – бог весть. Однако ясно, что изрядное вознаграждение дается за изрядную же работу… А Победоносцев-то, Победоносцев! Не поленился, – самолично изучил его, Белозерова, формуляр. Для чего бы это? Дела-а…
Вернулся дядя.
– Ну, племянничек, удивил ты Константина Петровича, – без обиняков сообщил он, потирая ладони.
– Это чем же?
– Да он уж и забыл, как с ним спорят… Ну, это ладно. Понравился ты ему, вот главное. Давай к делу. Хотя постой. Небось уж и проголодался?
Сергей нервно сглотнул слюну.
– Да, собственно, не отказался бы…
Дядя остановил жестом. Позвонил в колокольчик. Сказал возникшему на пороге секретарю:
– А распорядись-ка, Севостьян Владимирович, насчет обеда на двоих в комнату отдыха. Ну, там севрюжка, икорка, борщок, телячьи отбивные. И коньячок шустовский… Чтобы через полчаса подали.
Секретарь глазами выразил понимание. Исчез.
– Пока что поговорим, – сказал Кирилл Иванович уже другим тоном. – Надобно тебе, Сережа, в ближайшие дни выехать в Гатчину.
– Куда?!
– В Гатчину. Может, надолго.
– А что я там…
Чуть было не сказал: «А что я там забыл?» Вовремя спохватился:
– А что я там буду делать?
Кирилл Иванович поднялся и, заложив руки за спину, подошел к необъятному окну с видом на Сенатскую площадь.
– Пока что и сам толком не знаю, – сказал, не оборачиваясь. – Но происходит там что-то очень странное. И дай бог, чтобы не страшное…
Глава третья
Гатчина – место особое, знаменитое.
Бывший пригород Санкт-Петербурга указом императора Павла в конце прошлого века был преобразован в город. Еще цесаревичем полюбил Павел Петрович эти красивые тихие места, находил здесь покой и отдохновение, невозможные в суетной столице. Окруженная живописными лесами и озерами, Гатчина стала царской резиденцией, верно служившей суверенам из поколения в поколение.
Сердцем города конечно же был дворец в итальянском стиле, возведенный еще графом Орловым и перестроенный при Павле. Его опоясали прекрасные парки, над ландшафтом которых с любовью трудились лучшие российские мастера, – куда там Версалю! Но в отличие от вылощенных версальских гатчинские парки изобиловали всевозможной дичью, и добычей царской охоты становились олени, лани, медведи, волки, лисицы. Били и птицу – тетеревов, фазанов, глухарей. В прозрачных озерах во множестве водились щуки, налимы, окуни, караси. Не удивительно, что увлекавшийся охотой и особенно рыбалкой Александр Третий так стремился в Гатчину, решительно предпочитая маленький город большому Санкт-Петербургу.
Но если император с семьей с первых же недель царствования практически поселился в Гатчине, то, конечно, отнюдь не только (и не столько) из-за местных красот и охотничьих радостей.
Что происходило? Казнь народовольцев-цареубийц и последовавший разгром их партии должен был бы успокоить двор и общество. Однако тень мученика Александра Второго, витавшая над головой наследника, взывала к осторожности. О подготовке очередных покушений в столице говорили как о неизбежном. Петербургский обер-полицмейстер Баранов еженедельно докладывал, что напал на след новых террористических групп, и если берега Невы пока не огласились еще более мощными взрывами, то лишь благодаря его, Баранова, усердию.