Гарем и легкость - стр. 19

– Обязательно. В глазах закона все едины, – в этот момент судья с незамутненной ненавистью покосился на рисунок какого-то хумана у себя за спиной.

На гравюре некто с завязанными глазами удерживал в руках две чаши весов, пребывавших в равновесии. Собственно, именно эта миниатюра и натолкнула Бронкса на мысль вначале задать вопрос, а уже потом хвататься за самострел, если что пойдёт не так.

– Это я удачно заглянул, – мгновенно возбудился Бронкс, продолжая потирать руки и вознося хвалу самому себе за то, что не принялся палить в стражников в харчевне. – Ваша честь, так давайте выровняем все условия! Настоящим официально уведомляю вас о том, что мои шансы в этом состязании на порядок ниже, чем у любого другого из присутствующих! По причине небрежения судом вашими же собственными правилами!..

– Что именно представляется тебе, чужестранец, несправедливым настолько, что нужно вести себя таким вот образом? – процедил орк в мантии.

– Так язык заседания, – уверенно парировал гном, невежливо указывая пальцем на командира стражников. – Вот он сейчас говорит на языке, которого я абсолютно не понимаю. А между тем, его свидетельства прямо касаются происшедшего со мной. При том, что его там вообще близко не было! – гном набрал побольше воздуха, с чувством прокашлялся и продолжил: – Разумеется, я не в курсе именно вашегоуложения, ваша честь. Но думаю, что от нашего оно не сильно отличается, – в этом месте гном уважительно показал на гравюру за спиной у судьи, осенил себя ритуальным жестом и уверенно продолжил: – Параграф семнадцатый у нас гласит: каждый без исключения участник процесса должен быть обеспечен либо толмачом, либо возможностью участвовать в процессе на том языке, который он без искажений понимает, – выдав тираду, гном вопросительно и выжидающе впился взглядом в чиновника.

Если честно, в сложившейся ситуации Бронкс больше опасался несоответствия местных правил тем, к которым он привык. Добросовестность чиновников, в свою очередь, волновала его не особо, и сразу по двум причинам. Во-первых, в отличие от большинства встретившихся ему по дороге, он был изрядно образован. И уж для защиты своих интересов в суде багажа за спиной лично ему точно хватало.

Во-вторых, на случай возможной откровенной судебной несправедливости, в котомке ждал своего часа самострел. Не хотелось бы доводить до крайности, но модели стрелялок местных, судя по встреченным стражникам и охране конкретно этого суда, оружию самого гнома и в подметки не годились.

Судья тем временем сделал вид, что ненадолго задумался:

– С-справедливо, – вздохнув глубоко и тяжело, местный служитель фемиды тут же продолжил: – Почтенный командир десятка стражников, – кивок в сторону главного конвоира и сопровождавшего, – говорит, что ты участвовал в семейной сваре, внося разлад в отношения мужа и жены. Десятник заявил только это, не делая никаких выводов о причинах того конфликта, о правых и виноватых, либо о возможных основаниях для твоего вмешательства, веских с твоей стороны.

– А насколько будет позволено стороне ответчика внести ясность в данное утверждение? – изображая внешним видом крайнюю степень смирения, Бронкс вперил взгляд в пол, потупившись на носки ботинок и скромно ковыряя правым мизинцем в ухе.