Гардемарин Ее величества. Сатисфакция - стр. 20
– Я триста, – прохрипел наушник его голосом. – Перевязываюсь.
– Принял, – хмуро буркнул я. – Держи вход. Иван прикроет. Астафьев, мать твою, хватит разлеживаться, пошли!
Снова ухватив за шкирку нашего несчастного «випа», который, кажется, был уже ничуть не рад той роли, что ему назначили, я поволок беднягу за собой, продолжая рваться к цели. Мы не прошли еще и половины полигона, а уже потеряли одного бойца, а второй получил ранение.
Гагарин определенно будет не в восторге.
Я бежал вдоль стены дома на полусогнутых, приникнув к прицелу и водя стволом в поисках цели, а Астафьев семенил за мной. Слева, в проходе между домами, мелькнула тень, и я тут же резко развернулся и утопил спуск. Две короткие очереди хлестнули по фигуре в черном костюме, и я радостно осклабился: два – один!
Главное теперь – не потерять преимущество.
Справа показался подъезд, и я, не раздумывая, втолкнул Астафьева в него.
– Корнилов, Чесноков, веду «випа» до точки сам. – Я привалился лопатками к стене. – Ваша задача – связать иберийцев боем.
– Уверен? – послышался в наушнике слегка удивленный голос Ивана.
– Так точно! Выполнять!
Я стремглав взлетел по ступеням, ударом ноги вынес дверь и вбежал в квартиру. Пересек ее, выбил прикладом хлипкое окно вместе с рамой, и, высунувшись, бегло оценил обстановку.
Никого. А вон за тем грузовиком можно укрыться. Отлично.
– Я иду первым, ты – за мной по сигналу, – распорядился я, повернувшись к Астафьеву.
Тот кивнул, и я сиганул в окно. Земля ударила в ноги, я перекатился, гася энергию падения, и стремглав метнулся к грузовику. Присел за ним, выставив автомат, убедился, что путь свободен, и махнул Астафьеву.
А с другой стороны дома уже грохотали автоматы и рвались гранаты. Кажется, наш маневр остался незамеченным, и иберийцы продолжали воевать с оставшейся двойкой, свято веря, что мы с «випом» тоже где-то рядом.
Что ж, не будем их в этом разубеждать.
Пробираясь от укрытия к укрытию, мы двигались вперед. До точки эвакуации оставалось не больше полусотни метров, когда наушник голосом Чеснокова пожаловался, что он «минус», а Иван доложил, что целей больше не наблюдает.
Я бегло прикинул в уме. Одного иберийца снял Белов, одного – я, третьего срезал Иван. Оставалось двое. Вдалеке хлопнула винтовка, внося коррективы в мои подсчеты.
– Минус один, – доложил Белов.
Красавчик! Итого – четверо условно «двухсотых». Остался один. Интересно… Где же он засел, собака такая?
Впереди показалась точка эвакуации: раздолбанная заправка с парой видавших виды наливников. Слева на дороге стоял желтый автобус с выбитыми стеклами, окончательно загромождая обзор. Я выругался под нос. Идеальное место для засады. Если последний оставшийся в живых ибериец разгадал точку…
– Стой, – прошептал я, останавливая Астафьева. – Снимай броник!
– Чего? – возмутился тот. – Это зачем?
– Снимай, говорю! Быстро!
Я сбросил собственный бронежилет, куртку, и нацепил их на Астафьева. Водрузил ему на голову шлем, скрывая приметные белые волосы, а свой подшлемник закатал шапочкой. Последним штрихом стал автомат, который я повесил «випу» на плечо.
– Э, я же гражданское лицо! – снова не понял тот.
– Нормально. Считай, я тебя мобилизовал, – буркнул я. – Давай, пошел вперед! Открывать огонь нельзя, но веди себя так, будто «вип» – я, а ты сопровождаешь. Понял?