Гандболист. Часть первая - стр. 6
Но я вспомнил, зачем пришел. В углу стоял тот самый шкаф, в котором и находились мои пожитки. Хлипкие дверцы отворились, показывая содержимое. На вешалках висела старая одежда, в основном зимняя, свитеры, ветровки, куртки. На верхней полке лежали мои портреты и шаржи. Их здесь скопилось с десяток, друзья упорно вручали мне такие подарки на праздники, полагая, будто я останусь в восторге. Что может быть хуже твоего портрета, написанного плохим художником, в качестве подарка?! Справа от этих картин пылились блокноты со старыми записями, целями и размышлениями, школьные тетради, вырезки из газет с моими фотографиями, брелоки, сувениры. Внизу, у левой стенки, скучали советские гантели, когда-то и дня не проходило без них. Рядом стояли раздутые пакеты с подушками и одеялами, сверху были навалены выцветшие покрывала. Я перебирал содержимое в надежде отыскать там что-то ценное, но ничего не находил. Эти вещи теперь не представляли для меня былой значимости, сегодня я научился легко отказываться от ненужного и освобождать пространство для нового. А значит, практически все из шкафа должно отправиться на мусорку. И вдруг в самом углу, под покрывалами, я обнаружил картонную коробку и с любопытством достал ее. Гулкое позвякивание, доносящееся из ее недр, отразилось в моей груди тонким трепетом. Сердце сжалось. Я сразу вспомнил, что там находилось.
Не решаясь открыть коробку сразу, я отставил ее в сторону и проверил другой угол шкафа. Там лежала закупоренная бутылка водки. Когда-то я собирал на свой день рождения большую компанию и покупал алкоголь. Сегодня эта бутылка водки могла мне пригодиться разве что для бытового применения. Уже несколько лет я не пью алкоголь, только по редкому случаю, он просто перестал быть для меня привлекательным. Крутя бутылку в руках, я решал, что с ней делать: выкинуть или забрать домой. Но, на самом деле, мне было плевать на водку, я просто оттягивал время, чтоб не открывать коробку из дальнего угла шкафа. Набрав воздуха в грудь, я переместил ее на свет и начал рассматривать. Картон выцвел, нижний угол был смят, а верхние края надорваны. На одном боку застыли следы какой-то жидкости, а на другой имелась надпись «Фортуна», сделанная ручкой. Решительно подняв коробку, я высыпал содержимое на кровать. Клубы пыли поднялись в воздух, послышался металлический звон, будто где-то зазвучали волшебные маленькие колокольчики. Дыхание замерло. Я присел. Передо мной лежали мои спортивные награды. Все то, что заработано трудом, потом и кровью. Я аккуратно провел пальцами по медалям, ощущая их прохладу, стер пыль. Запах прошлого пропитал ленточки. Здесь были награды, о которых я совсем ничего не помнил, и те, что крепко запечатлелись в моей памяти как свидетели ярких событий. Я брал в руки каждый предмет и тщательно разглядывал. Вспоминал, улыбался, грустил.
«Это и все? – спросил я кого-то. – Шестнадцать лет я отдал спорту, шестнадцать долгих и тяжелых лет. А что взамен? Что гандбол дал мне? Десятка три-четыре потускневших медалей, пыльные кубки, значки, вымпелы, папку выцветших грамот, оперированное колено, шрамы по всему телу, засечки в памяти, тоску и чувство незавершенности…» Я поднял побледневшую табличку «Лучшему игроку международного турнира», к которой болтом была привинчена фигурка прыгающего гандболиста. Только теперь крепление ослабло, и гандболист висел вниз головой. К горлу подступил ком. Стало тяжело дышать. И вдруг пространство начало искажаться, комната расширялась на глазах и вмиг стала большой, как и раньше. Я превратился в застенчивого семилетнего мальчишку, а за окном проплывал 1996 год.