Галльская сказка - стр. 4
Кат Ши называют кошачьей ведьмой. Считают, будто все кошки, которых она иногда крадёт из селения, после этого служат только ведьме и более никому. Они шпионят для неё и нашептывают Кат Ши дома, где родился младенец, чтобы ведьма могла его украсть и полакомиться. Про неё говорят много, но тихо. Проклятое существо знает каждый селянин. Она жила в этих лесах ещё до рождения праматерей, которые произвели на свет их бабушек. А может и ещё дольше. Бард Бодуоньят как-то пел песню о Кат Ши, где говорилось о том, что духи леса прогневались на бедную женщину за то, что та обвинила их в краже альвами своего дитя. Тогда духи леса превратили её в уродливое злое существо, которое теперь бродит по лесу на протяжении многих веков. Оно жадно протягивает свои руки к каждому, кто переступил черту Чёрного леса, и хочет только одного – крови. Бабка Аоиф говорила, что в годы её молодости, когда она была совсем девчонкой, нередко находили истерзанные трупы ушедших к границе селян. Некоторые тела так и не нашли – от них осталась только кровавая дорожка, ведущая по толстым корням вековых деревьев проклятого леса далеко вглубь. Старики даже говорили, что якобы видели в темноте деревьев сгорбленный уродливый силуэт, волочащий за собой мертвого человека.
Сайофра склонилась над водой. В отражении на неё посмотрела бледная девушка с жидкими светло-русыми волосами, заплетёнными в длинную тоненькую косичку. Светло-зелёные глаза в упор рассматривали своё отражение. Девушка зло ударила по воде, сетуя на некрасивую внешность. Сайофра никогда не славилась красотой среди сверстниц. Её раскосые глаза водянистого цвета отталкивали собеседника. Знакомые говорили, что у Сайофры жуткий жабий взгляд. Девушка обижалась. Длинный тонкий нос был весь покрыт веснушками, которые она даже пыталась срезать отцовским ножом. Нож отобрали. Остался только уродливый шрам около переносицы, служивший теперь напоминанием о детской глупости. Бледные торчащие уши, загнутые к концам словно лист ландыша, приводили Сайофру в совершенное отчаяние. Они были уродливы. Так говорила Изибил и поэтому затягивала дочери косу потуже, прижимая уши к голове, а сверху повязывала платок, в то время как её сверстницы делали себе разные прически, стараясь показаться в лучшем свете перед молодыми неженатыми охотниками селения.
От самобичевания девушку отвлек непонятный звук. Она подняла голову и огляделась, всматриваясь в кусты терновника, растущие у входа в Священный лес.
Глава II
Старая Изибил, как её называли в селении, была женщиной работящей. Вставая вместе с восходом солнца, она принималась за работу, которой в хозяйстве было достаточно. Лентяев Изибил не любила и лень в своём доме строго пресекала, погоняя детей и стараясь к приходу мужа поддерживать жилище в лучшем виде.
Дом представлял из себя достаточно обширное сооружение, которое Луэрн со своими братьями и отцом Изибил возводили на протяжении всей первой части года, чтобы молодоженам было где поселиться и развести своё хозяйство. Несколько прочно вбитых в землю столбов связали между собой переплетёнными ветвями в виде решётки, которые Изибил сама обмазывала потом саманом. Для надежности Луэрн скрепил брёвна железными оправами. Крышу из ветвей и соломы положили довольно быстро, дождавшись благоприятного дня для этого дела. Дверной проём был выложен при помощи деревянных рам, скреплённых металлическими петлями. Такое добротное сооружение легко пережило вот уже шестнадцать зим и разваливаться совершенно не собиралось, как пророчили злые языки.