Гадкий кот - стр. 8
–Какому празднику, дядь Петь? Вроде нету.
–Так двадцать пятое седни. Иль забыла?
Господи. Юлушка вдруг с ужасом подумала – она забыла про свой день рождения. Совсем, напрочь забыла, как и не было его. Нет, она и раньше не особо вспоминала, так – с утра отметит про себя, да приготовит что попразничнее, украсит покрасивее. Сергею скажет вскользь, он поднимет на неё равнодушный взгляд, посмотрит сквозь, буркнет нехотя, да с издевкой: "Проздравляем, не хворайти". Да и дело с концом. А так, чтобы вообще забыть…
–Ты что, забыла? Ну, племяшка, ты даёшь. Ну держи, тебе привёз. С праздником. Живи долго, не болей, девочка. Дома поглядишь.
Дядька сунул ей красивый пакетик, обвязанный ленточкой, вышел из-за прилавка, чмокнул в висок, потрепал по плечу.
–Ээээх. Горькая моя. Держи свои баранки. Хлеб свежий, кстати, только завезли. А то твой пожрать – то мастер. Беги.
Юлушка прибежала домой, хотела было развернуть подарок, но вылезла поганая кукушка и ржаво пролаяла шесть раз. Бросив пакетик на стол в своей комнате, Юлушка вытащила чугунок с картошкой из печки, кинула туда полпачки масла, нарвала зелёного лука, у неё взошёл целый лес на подоконнике, наломала курицу на куски – Сергей любил именно так, холодную, со слезой, да с огненной картошечкой, да с зелёным лучком. Нарезала свежий хлеб, он аж дышал лёгким, свежим духом и вдруг вспомнила про Евдохину наливочку. Она тогда так и поставила её на полку, задвинула подальше за альбомы с фотографиями, да и забыла.
Бутылочка была небольшой, но красивой, резного тёмного стекла, с настоящей пробкой, тяжёлая, как будто старинная. Юля принесла её на кухню, поставила самую красивую рюмку, потом подумала и поставила себе тоже. С трудом вытащила пробку, плеснула себе, понюхала. Да, впрочем, и нюхать было не надо, по кухне просто разлился этот аромат – волшебный, будоражащий. Наливка, а скорее это была настойка, пахла луговыми травами, томящимися под июльским солнцем, немного цветами и лесными ягодами. Как будто лето ворвалось в дом, яркое, буйное, южное. Аромат чуть успокоился, пригрелся, смешался с запахом хлеба и растопленного масла, стал ласковым и очень аппетитным. Юлушка налила рюмки по краешек, подумала, нарезала ещё сыр, который они ели только на завтрак, открыла баночку праздничных синеньких, отнесла Лису миску простокваши и кусочек курицы и села ждать мужа.
Глава 8. Наливочка
– Что это ты расстаралась так? Праздник какой? Или что?
Сергей подвинул тарелку, навалил в неё полчугунка картошки, выбрал из блюда обе ножки и с подозрением нюхнул рюмку.
– А это чего? Что за шмурдяк?
– Серёжа, у меня день рождения сегодня. А это настойка, очень вкусная. Дядя Петя подарил.
Юлушка соврала неожиданно для себя, покраснела, съежилась. Но не говорить же мужу, что это от Евдохи послание, так и зашвырнет в угол, да об печку. Бывало такое с ним, звереет, когда что-то уж очень не по нему. Подумает, что отравить хотела.
– А-а. Ну проздравляем раз такое дело. Живи – не хворай.
Сергей разом жахнул настойку, замер, прислушиваясь, кинул в рот кусок сыра, кивнул головой.
– А ничо, слушай. Пойдёт. Непростой шмурдячок, недешёвый. Дядька твой дело знает.