Гадкая, сладкая и любимая - стр. 7
Мать на время оставила его в покое и следила за соблюдением всех свадебных обрядов, отец весь вечер, как затаившийся в засаде хищник следил за матерью, а точнее за тем, когда она отвернется, чтобы хлебнуть лишнюю чарку свадебного вина.
В тот момент, когда Хэвейд размышлял, притвориться ли ему уставшим и сбежать с этой унылой свадьбы или все-таки досидеть до конца, торжество окрасилось новыми красками.
О, да… Эта свадьба определенно войдет в семейные хроники. А может, наоборот, любые упоминания о ней будут безжалостно стерты.
Примерный и до скрежета зубов идеальный Нейде умудрился притащить на собственную свадьбу черную ведьму.
Хэвейд разглядывал ее так, словно никогда в жизни не видел ни одну колдунью. В какой-то момент он даже позавидовал малышу Дейре, который вот так запросто подошел и подергал ее за подол длинного платья. Мальчишке понадобилась пара минут, чтобы подружиться с загадочной девицей, превратившей унылейшую свадьбу в самое интересное событие последних лет. Хэвейд буквально заставлял себя сидеть смирно и не дергаться, но ему до боли в костях хотелось подойти к ней и потребовать свой подарок, прикрепленный к остроконечной шляпе.
Закон обязывал ведьм носить только черные одежды. Чаще всего ведьмы выбирали экстравагантные наряды, выставлявшие их прелести напоказ. Эта же была наглухо застегнута, наверное, на сотню пуговиц, и потребовалась бы целая вечность, чтобы расстегнуть их все. Единственным украшением ее длиннющего платья был белоснежный воротник, который трепал злой ветер. Кружевная стойка охватывала тонкую шею, и Хэвейд даже прищурился, пытаясь разглядеть узор на открахмаленной ткани. Черная шелковая лента, как веревка виселицы, выделялась на бледной коже, перечеркивая горло.
Обычно ведьмы носили на своем теле отметину – знак принадлежности к колдовству. Зеленая кожа, бородавки, козьи копыта вместо ног, кошачьи уши или вертикальные зрачки – они придумывали все, что угодно, лишь бы напугать или, наоборот, завлечь глупых людей.
У этой девицы не было ничего необычного, кроме кукольной красоты и серо-голубых волос. Блестящие серебристые пряди напоминали нити паутины, запутавшиеся в звездном свете. По меркам ведьм она должна была считаться невзрачной, но Хэвейд почему-то никак не мог перестать смотреть на нее.
Еще у нее была необычная метка – язычки пламени, тянущиеся от уголка губ до уха. Знак очага, кухни. Символ кулинарных ведьм.
И только глупец считал бы этих девиц самыми слабыми из всех. Да, возможно, они не могла призвать к себе на службу силы природы, как стихийные ведьмы. И не так хорошо управлялись с животными, но их сила была поистине пугающей.
Они зачаровывали еду. И даже простая вода, налитая их рукой, могла стать отравой.
Многие века кулинарные ведьмы охотились за детьми, пили кровь красавиц, чтобы приумножить и сохранить свою красоту и вырывали сердца мужчин, принося их в жертву в своих страшных ритуалах.
Коли яд готовила кулинарная ведьма, его почти невозможно было обнаружить. Даже если сотня человек отведает отравленную пищу, жертвой станет лишь тот, кому она предназначалась. Эти кулинарные стервы были хуже всех.
Хэвейд пытался понять, где Нейде мог ее найти. И чем мог ее разозлить. Потому что эта девица совершенно точно пришла мстить.