Гадалка. Любимый таролог герцога - стр. 20

— Хорошо, — иду к телеге, сталкиваю тяжеленный мешок с вяленой рыбой, тянусь за вторым, который спрятал горе-работничек, и дергаю его к себе, ожидая, что весит он килограммов пятнадцать, как и прежний. Но тот оказывается неожиданно легким, и меня резко отбрасывает на несколько шагов назад, вместе с этим злосчастным мешком.
Лечу по инерции, представляя, как на глазах всей деревне вот-вот рухну в грязь, но оказываюсь в крепких руках герцога. Мне не нужно видеть, чтобы понять, что это именно он. От рыбаков не пахнет сладкой смолой, да и мало кто из них осмелился бы так крепко прижимать хозяйку к себе.
Сердце падает в пятки, а кожа горит так, будто он меня обнаженную к себе прижал.
— Каков улов у герцога! — кто-то из мужиков полушепотом шутит неподалеку от нас, и полуулыбка Роула дает понять, что он слышал то же, что и я.
Делаю попытку вывернуться, но ноги разъезжаются, и Роул вжимает меня еще крепче. Да так, что через многослойную юбку поясницей чувствую, как же он рад меня видеть.
Предпринимаю еще одну попытку отойти, а герцог, только смеется над моей беспомощностью. В конце концов, мужские руки крепко берут меня за талию, и как куклу переставляют на траву. Вместе с мешком, что болтается, зажатый в моем кулаке.
Роул забирает его, развязывает веревку и переворачивает мешок вверх дном. Когда на землю падают пучки соломы и пара стертых башмаков, пацан рвано всхлипывает, но продолжает молчать, еще глубже пряча шею в плечи.
— В погреб его, — командует Роул, и бросает в мальчишку пустой мешок, который тут же надевают ему на голову.
С замиранием сердца смотрю за тем, как двое здоровых мужиков скручивают щуплого паренька, и выворачивая руки за спину, уводят за хижину.
Смотрю на Роула и понимаю, что он выполнил мою работу, избавив от надобности придумывать наказания, но в груди зарождается протест. Как можно было отправлять человека в подвал, даже не разобравшись, что произошло?
— Вы что-то хотели сказать, баронесса вон Ирвинг? — издевательски щурит глаза Роул, видимо, чувствуя мое возмущение его самоуправством.
— Благодарю вас, мой лорд, –— опускаю голову, чтобы выглядеть покорной и мой гнев был не так заметен, — за то, что не дали упасть моей дочери и мне.
Он хмыкает и, надолго задержав взгляд, уходит обратно в дом, оставляя меня одну перед парой стоптанных сапог, которые хотели подать к королевскому столу. Надо бы разобраться, зачем мальчишка сделал это, и кто ему помог.
Заканчиваю с подсчетами, проверяю, чтобы были восполнены недостающие продукты, и иду в сторону погребов. Наверняка, парня кто-то надоумил, а сам он не виноват.
Прохожу мимо, припадаю ухом к каждой из дверей, но везде тишина. Пробегает мысль, что ребенка избили до смерти, но как только слышу всхлип, от сердца отлегает.
Снимаю амбарный замок, накинутый на петли, и спускаюсь на несколько шагов в темное прохладное подземелье.
— Эй! Подойди-ка сюда! — всматриваюсь в темноту, но даже силуэта не могу различить, — не бойся. Я поговорить пришла. Расскажешь правду, и я подумаю, как смягчить твое наказание.
Когда вижу два блестящих глаза, сияющих во мраке, вздрагиваю. Выглядит это зловеще. Но после появляется сам паренек и бесшумно усаживается на несколько ступеней ниже.
— Ну, рассказывай.