Футуризм и всёчество. 1912–1914. Том 2. Статьи и письма - стр. 13

и «Союз молодёжи»^>92 не что иное, как недожатое декадентство. Но какое отношение могут иметь они для утверждения новых форм искусства?

Вот это-то и они сами великолепно понимают, потому что в целом ряде диспутов и докладов не было выставлено ни одного своего положения. – Обыкновенно после перечня заслуг современных новаторов начинаются нападки на отжившие направления и отошедших художников, на чём уже и зиждутся все споры и разногласия. Явление весьма печальное, где сам лектор своими знаниями и достижениями не превышает уровня аудитории.

Дальше идут – брань по адресу старого искусства, заверение, что мы де самые левые, просьба у общества поддержки новому искусству и т. д.

Нелепее всего эта «поддержка общества». Какое там общество, когда идёшь, действительно, вразрез с его вкусами?

Это происходит одинаково и в живописи и в литературе.

В живописи, несмотря на бессвязную болтовню, они дальше поверхностного кубизма не идут, как в своё время не шли дальше «импрессионизма Бродского».

Первыми докладами, посвящёнными современной живописи, были доклады, прочитанные о творчестве Михаила Ларионова (Свободная эстетика в Литературно-художественном кружке) осенью 1911 года^>93. Доклады, правда, довольно неудачные. – Затем доклад в Обществе Союз молодёжи в Петербурге, прочитанный г. Бобровым^>94, также неудачный и мало разъясняющий то, что носит название нового искусства. Но так или иначе эти доклады положили начало всем диспутам и лекциям на тему о новом искусстве. – Первые два доклада были опытом, показавшим, что сейчас в широкой публике есть интерес к новому искусству, и уже после этого пошло настоящее торжество посредственности, примкнувшей к новому искусству, ничего не сказавшей о нём и заменявшей все доклады несколькими фразами из Мутера^>95 и Мейер-Грефе^>96, относящимися больше к барбизонцам, Еженю Делякруа, немножко Мане и ещё более отдалённым эпохам. Понятно, всё переплеталось руганью по адресу так наз<ываемых> врагов, т. е. художников и писателей, имеющих громкую известность, – это уже для возбуждения негодования тупых буржуа и для эффекта.

Таковы были диспуты «Бубнового валета» в Москве^>97 и «Союза молодёжи» в Петербурге^>98.

Докладчиками не было выставлено, так же как и в литературных диспутах, в живописных, ни одного положения, не только своего, но даже толково понятого чужого. Кроме слов «мы первые открываем путь»^>99