Фурия Первого консула - стр. 3

Царица ударила ее взглядом:

– Любовь. Опять.

– Я говорила. Это главная движущая нами эмоция. Любовь к другим или к себе.

– Ты тоже так питалась?

– Когда была ребенком, – сказала Инвидия. – И только с матерью. Она умерла от болезни.

– И обед с ней бывал приятен?

– Да.

– Ты ее любила?

– Как любят только дети, – сказал Инвидия.

– Она любила тебя?

– О да!

Царица ворда наконец обернулась к ней лицом. Она молчала целые две минуты, а когда наконец заговорила – раздельно, выделяя каждое слово, – в ее вопросе послышалась почти детская нерешительность.

– Что это за чувство?

Инвидия не смотрела на молодую женщину – на юное чудовище, уже уничтожившее бо́льшую часть ее мира. Она уставилась в ближайшее окно, за которым виднелся накрытый к ужину стол.

Около половины людей, находившихся в доме, были из Пласиды – они были захвачены, когда ворд, полностью покорив Цереру, двинулся дальше через холмистые равнины близ города. Там были старик и старуха – муж и жена. И молодая мать с двумя родными детьми и тремя, которых ворд поручил ее заботам. Рядом с ней сидел мужчина средних лет, крестьянин, не догадавшийся или не успевший спастись от плена, когда ворд наступал на земли Алеры. Дневные труды утомили и детей, и взрослых. Все проголодались, хотели пить и радовались приготовленной для них нехитрой снеди. Поев, они посидят еще немного перед очагом, наслаждаясь сытостью и приятной усталостью, а потом пойдут спать.

Инвидия засмотрелась на маленькую семью, брошенную, как горсть щепок, в водоворот войны и нашествия и тем крепче цеплявшуюся друг за друга. Даже здесь, на краю гибели, они тянулись друг к другу, утешая и согревая, особенно детей. Инвидия кивнула на освещенный свечой стол, за которым уже обменивались несмелыми улыбками взрослые, а дети не только улыбались, но и смеялись.

– Вот такое, – тихо сказала она. – Как это.

Молодая царица уставилась на хижину. И приказала:

– Идем.

Она шагнула вперед с неумолимым изяществом голодного паука.

Инвидия скрипнула зубами и не двинулась с места. Не хотела видеть новых убийств.

Паразит пронзил ее мучительной болью. И она последовала за царицей ворда.

Та, презрев дверную ручку, распахнула дверь ударом, в щепки разбив косяк. Она нечасто проявляла силу, немыслимую в таком стройном теле – даже для Инвидии, не раз видевшей нечеловеческую мощь заклинателей земли. Королева перешагнула через щепки и вошла в кухню, где ужинало маленькое семейство.

Все застыли. Младший ребенок, красивый годовалый мальчуган, коротко взвизгнул, и молодая мать зажала ему рот ладонью.

Королева уперла взгляд в мать и ребенка.

– Ты, – сказала она, нацелив на женщину смертоносный ноготь. – Это дитя твоей крови?

Испуганно тараща глаза, крестьянка кивнула.

Царица шагнула к ней:

– Дай его мне.

Глаза женщины наполнились слезами. Взгляд заметался по комнате, безнадежно ища кого-то – хоть кого! – кто мог бы что-то сделать. Никто из старших не посмел встретить ее взгляд. Юная мать умоляюще уставилась на Инвидию и всхлипнула.

– Госпожа, – шепнула она. – Прошу тебя, госпожа…

Желудок взбунтовался, но Инвидия давно убедилась, что рвота вызывает у паразита конвульсии, которые ее только что не убивают. В последнее время она почти ничего не ела.

– У тебя есть еще дочь, – спокойно и твердо обратилась она к молодой матери. – Спасай ее.