Фурия Первого консула - стр. 22
Китаи повернулась к Тави:
– Кимнея говорит, что по обычаю вашего народа те, кто собираются пожениться, не ложатся друг с другом, пока не принесут обетов. Нелепый обычай, но у ваших граждан он такой.
Тави покосился на Алеру. Щеки у него вспыхнули.
– Мм. Ну да, так положено, но делается так не всегда…
– Она уведомила меня, – продолжала Китаи, – что командующие твоего ранга часто берут в постель куртизанок – просто для удовольствия – и бросают этих бабенок, когда найдут себе подходящую жену.
– Я… да, иногда молодые граждане так делают, но…
– Мы с тобой который год вместе, – сказала Китаи. – Мы что ни день делили постель и удовольствия. Не один год. И ты наконец кое-чему научился.
Тави казалось, что щеки у него сейчас полыхнут огнем.
– Китаи!
– Меня уведомили, что наша продолжительная связь даст гражданам Алеры повод к насмешкам и негодованию. Что все они видят во мне шлюху принцепса. – Она оскалилась. – И не знаю уж почему, это считается очень дурным.
– Китаи, ты не…
– Я не позволю так со мной обращаться, – прорычала она. – Ты болван. Тебе и без того далеко до Короны, так ты еще даешь своим гражданам повод уличить тебя в явной слабости. Как ты смеешь позволять мне быть средством, с помощью которого тебе причиняют вред?
Тави беспомощно таращился на нее.
Ярость стекла с ее лица.
– Конечно, – очень тихо договорила она, – это всё, если считать, что ты собираешься взять меня в жены.
– Честное слово, Китаи, я не… я о таком даже не думал.
Глаза у нее стали круглыми, рот приоткрылся – очень похоже, что в ужасе.
– Ты… ты не… – Она сглотнула. – Ты хочешь взять другую?
Теперь и Тави вылупил глаза:
– Нет! Нет, во́роны, нет же, Китаи! Я не думал, потому что мне в голову не приходило, что может быть иначе. В смысле, тут и думать не о чем, чала.
На миг ее сомнения сменились облегчением. И тут же на лице отразилась новая мысль. Китаи угрожающе прищурилась:
– В моем согласии ты даже не сомневался! – (Тави поморщился. Опять.) – Ты вообразил, что у меня нет выбора. Что в моем отчаянном положении мне ничего не остается, как стать твоей женой.
Ясно: что бы он ни сказал, сделает только хуже. Тави прикусил язык.
Китаи крадущимся шагом приблизилась к нему и ухватила за грудки, сумев, несмотря на разницу в росте, приподнять его над землей. Молодая маратка была куда сильней любой алеранки такого же сложения – и это даже без фурий.
– Так вот что, алеранец. Ты со мной больше не ляжешь. Ты будешь обращаться со мной в точности как положено с молодой госпожой из граждан. Ты станешь за мной ухаживать – и по всем правилам, не то придушу, можешь мне поверить.
– Мм, – произнес Тави.
– И еще, – грозно продолжала она, – ты будешь ухаживать за мной, как положено у моего народа. И проявишь при этом легендарное искусство и вкус. И только после этого мы снова разделим постель.
Она развернулась на пятках и шагнула обратно к пруду.
Тави наконец обрел дар речи, выпалив:
– Китаи! Ты бы хоть рассказала, какие у твоего народа обычаи на этот счет.
– А ты мне оказал такую любезность? – не оборачиваясь, огрызнулась она. – Разузнай сам – я же разузнала! – Она, как на твердый лед, шагнула на воду пруда, повернулась, послала ему последний негодующий взгляд, сверкнула зелеными глазами и скрылась в глубине.
Онемевший Тави беспомощно смотрел ей вслед.