Фурии Кальдерона - стр. 44

Так оставалось и теперь. Фиделиас служил не Первому консулу, но государству. Гай был обречен. Промедление с передачей власти от Гая кому-либо другому могло повлечь за собой раскол и кровавые распри между консулами, желающими занять место Гая. Все это могло привести даже к гражданской войне – вещи, неслыханной в Алере с самого ее основания, хотя история и сохранила обрывочные слухи о подобном в глубоком прошлом. А это не только привело бы к бессмысленной смерти множества сыновей и дочерей Алеры, но и послужило бы сигналом для врагов страны – свирепых ледовиков, звероподобных маратов, безжалостных канимов и черт его знает кого еще из неисследованных частей мира. Уже одного этого хватало, чтобы изо всех сил стараться предотвратить раскол государства.

А это означало потребность в сильном правителе, причем потребность безотлагательную. Консулы и так уже без особого шума оспаривали приказы Первого консула. Еще немного – и консулы со своими городами раздерут державу в клочья. И если такое случится, ничто уже не помешает врагам без особых хлопот обгладывать оставшееся до тех пор, пока от Алеры не останется и следа.

Фиделиас снова поморщился. Жжение в желудке усилилось. С этим необходимо покончить. Ведь когда военный хирург не имеет другого выбора, он ампутирует изувеченную конечность. Как ни уговаривай себя, приятнее эта работа не станет, – все, на что можно надеяться, так это на то, что ее удастся проделать по возможности быстро и чисто.

Это и ведет их к Аквитейну – самому неразборчивому в средствах, самому деятельному и, возможно, самому сильному из консулов.

У Фиделиаса свело судорогой живот.

Он предал Гая, Кодекс и курсоров. Предал свою ученицу Амару. Он отвернулся от них всех, чтобы поддержать человека, который мог стать самым беззастенчивым и кровожадным диктатором, каких только знала Алера. Видят фурии, он перепробовал все, что мог, чтобы убедить Гая избрать другой путь.

У Фиделиаса не осталось другого выхода.

Это было необходимо.

Это нужно было совершить.

Живот скрутило еще сильнее, когда на горизонте показались огни Аквитании.

– Просыпайтесь, – буркнул он. – Мы почти прилетели.

Олдрик открыл глаза и уставился на Фиделиаса. Рука его непроизвольно провела по роскошным волосам Одианы, и та блаженно пробормотала что-то во сне и пошевелилась у него на коленях, прежде чем снова замереть. Мечник смотрел на Фиделиаса, не выражая никаких эмоций.

– Задумался, старик? – поинтересовался Олдрик.

– Немного. Как отреагирует Аквитейн?

Здоровяк задумчиво сжал губы:

– Это зависит не только от нас.

– А от чего?

– От того, чем он будет занят, когда мы явимся к нему с плохими вестями.

– Неужели все так плохо?

Олдрик ухмыльнулся:

– Будем надеяться, он просто пьянствует. В такие моменты у него, как правило, хорошее настроение. Обыкновенно он забывает про гнев к тому времени, как пройдет похмелье.

– Начнем с того, что план просто идиотский.

– Конечно. Это его план. Он вообще не силен по части скрытности или уловок. Однако я не встречал еще никого, кто мог бы вести людей за собой так, как делает он. Или кого-либо по крайней мере столь же энергичного. – Олдрик продолжал задумчиво гладить волосы спящей ведьмы. – Ты встревожен?

– Нет, – солгал Фиделиас. – Я все еще представляю слишком большую ценность для него.