Фуга с вариациями - стр. 5
– Ну да, я с ним разводилась, а в этой сцене вдруг поняла, что…
– Нет-нет, – досадливо поморщился длинный. – Вы сейчас говорите о персонаже, а я – об актере…
Кире пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы прийти в себя.
– Не удивляйтесь. Я просто несколько раз сталкивался с этим актером, и у меня есть свое представление о нем. Он… – и длинный тонко усмехнулся, – он, скажем так, не очень похож на персонажа, которого играл в том фильме. Так вот то, что вы играли, не имело отношения к персонажу. Музыка не подходила. Понимаете, настроение не сходилось! Вы играли то, как относитесь именно к актеру.
Окончательно забыв про привычное актерское «держать лицо», Кира тихонько выругалась – то ли восхищенно, то ли ошеломленно.
Длинный внимательно посмотрел на нее и покачал головой:
– Вы сейчас будете удивляться – дескать, тогда никто этого не понял, даже режиссер, а режиссер был хороший, по-настоящему хороший. А тут пришел какой-то странный мужик и вдруг все понял. Не удивляйтесь, дело сейчас не в этом.
Его голос вдруг стал доноситься до нее так гулко, будто в монастыре снова зазвонили колокола, и звонили эти колокола словами длинного.
– Дело в том, – неумолимо продолжал длинный, наклонившись ближе к Кириному лицу, – что вы даже не понимаете меры своего таланта. Вы прекрасная актриса, спору нет, но ваше актерство по сравнению с вашим музыкальным талантом – это как… ну не знаю… как рисунок одаренного первоклашки по сравнению с росписью Сикстинской капеллы.
– Спасибо, конечно… – подавленно пробормотала Кира, но продолжить длинный ей опять не дал:
– Не гневите судьбу! Ну поверьте же мне, это просто опасно! Судьба охраняет свои дары…
Теперь его голос казался Кире совсем странным: будто бы колокола грохотали совсем рядом, а она сама была завернута в толстый слой ваты и не разбирала ни слова. Лицо длинного придвигалось все ближе и ближе, змеилось все сильнее и сильнее…
От ужаса Кира на секунду зажмурилась, а когда снова открыла глаза, длинного рядом не было. Колокольный звон сразу отдалился, начал стихать и довольно скоро совсем истаял. Наступила тишина.
Кира растерянно огляделась.
Никого. То есть вообще ни одного человека.
Ну не мог же этот сумасшедший длинный просто растаять в воздухе вслед за колоколами!
И уйти бесшумно он никак не мог: дворники так пока и не вышли на промысел, и все кругом было завалено сухими листьями.
Она огляделась.
Путь к двум подъездам, видным от ее лавочки, тоже пролегал по целому морю листьев и никак не мог быть преодолен длинным беззвучно. Да и вроде бы ни один домофон не пищал и ни одна дверь не хлопала…
Кира вышла на дорожку между лавочкой, где только что сидела, и круто уходящим вниз, к реке склоном. Посмотрела направо, налево…
Никого.
Черт возьми, что это такое было?!
РОЗЫГРЫШ
21 октября
…И кто у нас умница? Да еще какая умница – будто заранее знала! Сейчас эти паршивцы появятся и все расскажут, никуда не денутся. Это же надо, сплошные музыканты, не имеющие отношения к реальности – а какую штуку учинили…
С самого вторника Кира, распираемая предвкушением развязки, боролась с собой. С одной стороны, она была абсолютно уверена, что давешнюю встречу с полусумасшедшим поклонником ее музыкальных талантов организовали ее друзья детства: все их общение с ней в последние годы давало для такой уверенности стопроцентные основания. С другой стороны, ей приходилось все время лупить себя по рукам, чтобы не позвонить кому-нибудь из них и не начать взахлеб рассказывать об оглушительном успехе их сомнительного предприятия: нечего баловать их нахальные, самоуверенные, гениальные физиономии.