Фрунзе. Том 5. Proxy bellum - стр. 12
Вот к этой системе подземных коммуникаций правительственный квартал и планировали подключить. Но это дело будущего. Ту же правительственную высотку только начали строить. Энергично. Со всем рвением. Но на нее требовалось время. А пока Михаил Васильевич размещался в Кремле. В здании Сената, где традиционно с 1918 года выделялись квартиры правительственным чиновникам.
Зазвонил телефон.
Генсек нехотя отошел от окна и снял трубку.
– Слушаю. Фрунзе.
– Говорит Фраучи. У нас ЧП.
– Что случилось?
– На латвийской границе стрельба.
– Стычка?
– В том-то и дело, что нет. С заставы доложили, что на той стороне идет бой. Подняли автожир. Сказали, что кто-то в советской форме атакует латвийскую заставу. Я ни о каких подобных вылазках не знаю.
Фрунзе замолчал на несколько секунд, обдумывая ситуацию. С той стороны собеседник не спешил прерывать эти размышления, прекрасно понимая, насколько странной выглядит подобная ситуация. Наконец после затянувшегося молчания генсек произнес:
– Заставе – атаковать неизвестных. Цель – помощь заставе Латвии и захват языка. Лучше – языков.
– Михаил Васильевич, вы уверены?
– Да. Уверен. Если будет возможность – подчистите свое участие. В идеале тихо подойти. Взять несколько ряженых. И так же тихо отойти.
– Ряженых?
– Ты полагаешься, что это кто-то иной? Очевидная же провокация. И нам нужно взять за яйца тех, кто ее затеял. В общем, действуй.
С чем и положил трубку.
Несколько секунд ожидания.
И он снова ее снял. Вызвал секретаря. И произнес:
– Соедини меня с Игнатьевым. Да. Хорошо. Жду.
Генеральный секретарь нервно прошелся по комнате. Остановился, потирая переносицу. Потом потер лицо. Подошел к столу. Отпил теплый свежий ароматный чай. Терпкий. Черный. Без сахара.
Поглядел на трубку.
И взял ее в руки.
Это был любимая трубка Иосифа Виссарионовича. И он ее хранил.
– Не сработались… – тихо, почти шепотом произнес Фрунзе. Он не был врагом Сталина. Он не считал его врагом Союза. В чем-то ошибающимся, скудно образованным и излишне увлекающимся – да. Но не более. И вполне искренне хотел войти с ним в тандем. Но, увы, Иосиф не мог работать в таком режиме. Любой человек, дышащий ему в затылок, занимая вторую позицию, для него был врагом. И пропасть между ним и подчиненными в его представлении являлась залогом надежности и стабильности власти. Фрунзе же получался слишком ярким. А таких не любят…
Вот и не сработались.
Хотя определенное чувство вины вынудило Михаила Васильевича усыновить младших детей Сталина и опекать старшего. Да вот эту трубку держал. На память.
Не так он себе представлял «друга всех физкультурников». Не так.
Хотя вполне отдавал себе отчет, что в той кровавой каше, каковой была плеяда вооруженных переворотов 1917 года разной степени успешности и последующая Гражданская война, иных людей бы и не выкристаллизовалось. Сталин, как и многие иные, был продуктом своей эпохи. И попытка его идеализировать чуть было не стоила Фрунзе жизни. Причем неоднократно.
Зазвонил телефон.
– Фрунзе. Слушаю.
– Игнатьев. Вы меня искали, Михаил Васильевич?
– Да. Сейчас на латвийской границе ряженные в советскую форму атаковали латвийский пограничный пост. Потрудитесь вызвать посла Латвии и вручить ему ноту протеста. И потребуйте объяснений, дабы он прояснил, чем был вызван этот маскарад.