Фрейд - стр. 136

Почти все члены клана психоаналитиков были наделены кипучей энергией, но мало кто мог в этом отношении сравниться с Абрахамом. Тем не менее часть его бурной деятельности являлась результатом волевых усилий. Субтильный, с детства вынужденный противостоять астме, правда в слабой форме, он занимался теннисом, плаванием, а впоследствии его любимым видом спорта стал альпинизм. Это было весьма распространенное увлечение среди коллег Абрахама, ведущих кабинетный образ жизни. Даже Фрейд, не такой ярый поклонник активного спорта, как некоторые его сторонники, с удовольствием совершал долгие и нелегкие прогулки по горам.

Упорство, которое помогло Карлу Абрахаму стать альпинистом, также питало его профессиональную деятельность. Он вербовал сторонников и председательствовал на собраниях. И интересы Абрахама были необычайно широки: среди его работ есть обзоры современной литературы по психоанализу, клинические исследования, очерки по приложению психоанализа к самым разнообразным областям, таким как современное искусство и религия Древнего Египта. Еще более значительный след в истории психоанализа оставили его глубокие статьи о развитии либидо, которые впоследствии повлияли на взгляды самого Фрейда. Чрезвычайная занятость не мешала Абрахаму внимательно следить за политическими баталиями в столь неспокойных центрах психоанализа, какими были Вена и Цюрих. Его необыкновенный оптимизм, резко контрастирующий с настроениями Фрейда, удивительным образом сочетался с пристальным вниманием к отклонениям от общей линии среди коллег-психоаналитиков, а также к малейшим облачкам измены, появлявшимся на горизонте.

При этом, несмотря на всю свою преданность делу, Карл Абрахам не заискивал перед мэтром. Более того, он сохранял достаточную независимость, чтобы подружиться с Флиссом, о разрыве которого с Фрейдом ему было известно. В начале 1911 года Флисс, узнавший о том, что Абрахам обнаружил «флиссовские» циклы у одного из своих пациентов, пригласил его к себе. Карл честно сообщил об этом приглашении Фрейду, который отреагировал сдержанно. «Не вижу, почему бы вам не нанести ему визит», – писал он, предсказывая, что Абрахам встретит чрезвычайно достойного, даже очаровательного человека. Эта встреча даст ему возможность подойти «с научной точки зрения к тому зерну истины, которое содержится во взглядах [Флисса] на периодичность». В то же время Фрейд предупреждал Абрахама, что Флисс обязательно попытается переманить его, убедить отказаться от психоанализа и, «как я убежден, от меня самого», перейти на его сторону. Флисс, без обиняков сообщал он, «в целом резкий, злой человек», а затем прибавил: «Особенно остерегайтесь его жены, глупой, злобной, явно истеричной; другими словами: это извращенность, а не невроз».

Предостережение не помешало Абрахаму поддерживать знакомство с Флиссом. Он поблагодарил за совет, пообещал проявлять должное благоразумие и скрупулезно информировал Фрейда о своих визитах. Флисс, заверял Абрахам, не предпринимал никаких усилий отвратить его от психоанализа или от его основателя и в любом случае не показался ему сколько-нибудь очаровательным. Тем не менее со свойственной ему сдержанностью Карл Абрахам не стал комментировать нелестную характеристику, которую Фрейд дал фрау Флисс. Не известил он Фрейда – ни в тот раз, ни позже, – что они с Флиссом обменивались оттисками своих статей. Вне всяких сомнений, основатель психоанализа преувеличивал опасности, которые грозили Абрахаму из-за общения с его бывшим другом. Следует признать, что Флисс полностью одобрил оттиски статей Абрахама, словно они содержали психоаналитические откровения, которые сам Фрейд никогда не был в состоянии передать: «Продолжайте открывать нам глаза!» Однако Флисс, очевидно, не предпринимал усилий убедить Абрахама расстаться с Фрейдом, а если и предпринимал, то успеха не добился. Карл Абрахам был достаточно умен и хладнокровен, чтобы не поддаться на подобные уговоры. Во всяком случае, сердечное отношение Фрейда к Абрахаму и непоколебимая вера в него свидетельствуют, что их дружба успешно пережила эту провокацию.