Фрэнк Синатра: Ава Гарднер или Мэрилин Монро? Самая безумная любовь ХХ века - стр. 25
– Матерь Божья и святые угодники! – Воздев глаза к низкому потолку, Нэнси быстро перекрестилась. – Сделайте так, чтобы все получилось так, как хочет Фрэнки!
– Да куда они денутся, угодники твои разжиревшие! От меня не отвертятся. – В дверях он обернулся, послал жене воздушный поцелуй, «сдув» его с ладони, и она просияла: верно, против такого никто не устоит.
– Рост… Ну, думаю, с натяжкой сто шестьдесят пять. Вес – пятьдесят пять. С галстуком. Угадал? – Прищурившись, сидящий в кресле за письменным столом человек рассматривал визитера. – Не смущайся, парень, садись. Я ж покупатель привередливый…
– Вы знаете, как я пою. Вы были на концерте Томми Дорси. Видели, как меня принимал зал. – Фрэнк продолжал стоять твердо и упрямо, как стоял на сцене – слегка расставив ноги и повернувшись чуть боком. – Этого недостаточно?
– О, да! Сумасшедший успех! Кажется, даже какая-то дама преподнесла цветы. Или букет предназначался Томми? – У Эванса было круглое румяное лицо состарившегося рождественского ангелочка. Если бы у него были крылья, то от них несло бы папиросным дымом, пропитавшим всю комнату. Он и сейчас дымил, говорил словно нехотя, сжимая в уголке губ окурок.
– Радио, пластинки, работа с Томми, – прищурившись, напомнил Фрэнк.
– Как твой предполагаемый агент, я изучил досье. – Эванс загасил остаток папиросы в переполненной пепельнице и запустил обе пятерни в копну вьющихся светлых волос. Помолчал, задумчиво почесывая голову. – Изучил и кое-что придумал…
– Я тоже кое-что узнал о вас. Дюк Эллингтон, Дин Мартин – ваши клиенты. Но все это… – Фрэнк с демонстративным унынием обвел глазами скромную обстановку комнаты, состоящую, помимо письменного стола, из жестяного, выкрашенного серой краской стеллажа, загруженного разлохмаченными папками, видавшего виды кожаного дивана и рогатой вешалки в углу с тремя зонтиками.
– Понимаю: обстановка не впечатляет. Сигару? – Эванс открыл и подвинул в центр стола коробку кубинских «Кочейрос». – Это дорогие, для клиентов.
Фрэнк достал собственные сигареты, сел в кресло у стола и закурил.
– Вообще-то вполне уютно. Под столом никто не валяется, не несет из сортира…
Речь его звенела иронией. Он и впрямь был разочарован. Вырядился, как на свадьбу, и напридумывал уже Бог знает чего… Контора агента оказалась в пятиэтажном доме, зажатом между небоскребами, в длинном коридоре с разнокалиберными табличками на дверях, среди которых была и вывеска «Агент похоронного ритуала мистер Жанкино».
Не такая уж крупная птица этот Эванс. А напустил форсу! Вчера недосидел до конца, ушел в антракте. Папиросы курит хреновые. Ноги на стол закинул с гонором, а подошва стоптанная. Фрэнку стало жаль погибших надежд, расцветших после звонка знаменитого агента. Чертов Моретти! Не такой уж, видать, и матерый.
– Надеюсь, вы работаете не в паре с гробовщиком Жанкино? Невезучие клиенты не отправляются отсюда прямиком на катафалк? – язвил он, отводя душу. Лучше бы, конечно, подраться…
– О, чисто сицилийский юмор! – Эванс с удовольствием выпустил из ноздрей клубы дыма. – Успокойся, здесь никого не убивают. А вид моего офиса – блажь преуспевающего дельца. Все знают Джорджа Эванса. И всем известно, что Эванс скромен. Скромен до эксцентричности. Иногда это очень полезно. – Он встал, вытащил из-за папок на стеллаже бутылку виски и содовую, предложил: – Промочим горло, сынок?